Недостреленный - [49]

Андрей Георгиевич на секунду склонил голову:

— Александр, я безмерно вам обязан за спасение моей дорогой супруги. Софья Александровна для меня значит больше жизни. Я в неоплатном долгу перед вами, но всё, что в моих силах, и не пойдёт против чести… — сдержанно произнёс он.

— Я вам буду очень признателен, Андрей Георгиевич, если вы исполните мою одну простую просьбу, — начал я. Мужчина взглянул на меня слегка исподлобья, но не перебивал, и я продолжил:

— Вы наверняка знаете, что на Дону генералами Алексеевым и Корниловым собирается Добровольческая армия? — пожилой офицер, коротко кивнув, настороженно смотрел на меня.

— Вы, Андрей Георгиевич, здесь уже несколько дней, и могу полагать, что вам уже делались предложения либо ехать на Дон, либо вступить здесь в Москве в какой-либо офицерский союз, борющийся с большевиками, — проговорил я, и мужчина вскинулся с возмущенным взглядом и сжал губы, словно я пытался выведать у него секреты.

— Так вот, Андрей Георгиевич, я ни в коей мере не прошу вас рассказывать об этих предложениях, или, упаси Бог, доносить, или делать что-либо иное, противное вашей офицерской чести, — сказал я. — Но вы меня очень обяжете, если категорически отбросите от себя мысль об участии в борьбе с большевиками, никаким образом, ни в рядах Добровольческой армии, ни в тайном обществе. Лучше отказаться под любым благовидным предлогом.

Обе женщины заинтересованно посмотрели на меня, а на лице мужа Софьи Александровны были заметны признаки удивления.

— Позвольте полюбопытствовать, с чем связана ваша просьба? — поинтересовался мужчина.

— Дело в том, что мы с Елизаветой очень тепло относимся к вашей супруге, — попытался я смягчить смысл дальнейшего высказывания, — и нам не хотелось бы допустить, чтобы Софью Александровну настигло горе вашей гибели в бесперспективной борьбе с большевизмом, и её саму коснулись какие-либо тяготы как жены врага новой власти.

— Вы считаете борьбу с узурпаторами власти бесперспективной… Не поделитесь размышлениями, почему? — спросил офицер жестким голосом.

— Да, поделюсь. Это простая арифметика. Сколько всех офицеров было в вашем полку, вспомните? А сколько нижних чинов? Если между ними в настоящих условиях будет столкновение, вы и сами можете ответить на свой вопрос, кто одержит победу, — ответил я. — А нижние чины из крестьян или рабочих. Как вы думаете, захотят ли они воевать против большевиков, дающих одним землю, а другим фабрики и избавляющих от угнетения капиталистов?

Лицо Андрея Георгиевича потемнело:

— Вы привели страшный пример… Я знаю, как озверелая толпа солдат расправлялась со своими офицерами, с которыми до этого ходили в атаку на общего врага. А судьба генерала Духонина известна всей армии…

— "Не приведи Бог видеть русский бунт, бессмысленный и беспощадный!" — процитировал я.

— Да, великий русский писатель оказался в очередной раз прав, — медленно сказал Андрей Георгиевич, взглянув на меня по-другому.

— Бунт толпы беспощаден и жесток, как вы видели сами, и бессмысленен, как разделяющий народ и ослабляющий нашу с вами страну, — продолжил я. — Но не высший ли свет довёл народ до такого состояния бунта, когда большинство уже не видит возможности жить по-прежнему? В феврале год назад, как вы помните, никто не вступился за бывшего самодержца. В октябре семнадцатого никто не вступился за Временное правительство. Большевики взяли власть в то время, когда никто больше не мог властвовать. И их поддержало подавляющее большинство народа, крестьяне и рабочие.

— То есть вы предлагаете смириться и потворствовать мятежу?

— "Мятеж не может кончиться удачей, — в противном случае его зовут иначе", — вспомнил я еще одну цитату, правда, не знал, переведена ли она на русский уже или ещё нет.

— А вы не похожи на озверелого бунтовщика из большевиков… — с удивлением в голосе констатировал Андрей Георгиевич.

— И вы тоже не похожи на кровопийцу и угнетателя народа, — вернул я ему высказывание. — Если вам невыносимо жить здесь при новой власти, то мой совет, лучше мирно уехать за границу, хотя там жизнь тоже не обещает быть лёгкой. Но в борьбе против большинства народа во главе с большевиками проигрыш неизбежен.

Взгляд Андрея Георгиевича стал задумчивым.

— Я тщательно обдумаю вашу просьбу, — пообещал он.

— Будет замечательно, если вы согласитесь с ней и с моими доводами, — вежливо ответил я. — Ещё замечу, что в Добровольческой армии очень мало нижних чинов, одни офицеры, и то лишь небольшая часть офицерского корпуса. А часть офицеров служит в созданной Красной армии большевиков. Вы можете сопоставить соотношение сил. Борьба Добровольческой армии выглядит как война с собственным народом. Генерала Корнилова отряды Красной гвардии уже выбили из Ростова, и могу вам пообещать, что он не войдёт в Екатеринодар, как планирует. Прошу проверить потом мои предположения.

— Я услышал ваши слова, — сделал короткий кивок Андрей Георгиевич.

— А сейчас мы с Елизаветой откланяемся и оставим вас с Софьей Александровной, — завершил я, обменявшись взглядами с Лизой. — Всего доброго!

— Всего вам хорошего! Отдыхайте! — повторила за мной Лиза.