Недостаточно худая. Дневник топ-модели - [47]

Первый этап пройден! «Так, Виктуар, теперь давай примерим кое-какую одежду». Рассел выбрал для меня наряд, я повернулась к Фиби, она подошла и сама внесла кое-какие правки. Ее нежные руки парили вокруг меня, как ласточки, едва дотрагиваясь до моего тела, в то время как она тихим голосом что-то объясняла ассистентке. Всякий раз, продевая булавку, она сначала ставила под ткань палец, чтобы убедиться в том, что не уколет меня! Все было сделано с чувством такта, легкости, спокойствия и невероятного уважения. Затем последовал второй наряд и вторая сессия подгонки, которая прошла с такой же внимательностью и учтивостью. Она сделала шаг назад, чтобы оценить свою работу, а потом, улыбнувшись, сказала мне: «До свидания, Виктуар, и спасибо тебе большое».

С этого кастинга я вышла, паря в небесах. Я обожала Рассела и обожала эту женщину.

Всего час спустя мне позвонила Фло: «Молодчина, Виктуар! Я только что разговаривала с Расселом, и он меня уверил, что Фиби Фило в тебя просто влюбилась! Вот было бы здорово попасть на показ Céline, разве нет? Ты вообще понимаешь, что это именно то, о чем все вокруг только могут мечтать?» Нет, я не понимала, но могла догадаться, почему было так. Она пояснила, что следующим этапом должна быть сессия пробного макияжа и причесок и что Рассел, несомненно, лично проследит за тем, чтобы я была приглашена, поскольку это существенно повышает мои шансы на участие в показе. Еще она сообщила, что меня отобрали для показа Miu Miu, поэтому она отказала дизайнерам из Pual & Joe, показ которых должен был проходить в тот же день и в тот же час и которые прислали на меня заявку, как и обещали. Я была крайне разочарована – они понравились мне так же сильно, как я не переносила на дух Миуччу. «Виктуар, свои капризы ты можешь оставить при себе. Ключевую роль играет только то, что дает тебе работу. Miu Miu – это Prada, а Prada «нет» не говорят».

С Фло было работать очень приятно, потому что она разговаривала со мной на равных. Возможно, она одна принимала большинство решений, но дела делались быстро, организованно и четко. Это был верх профессионализма. Я открывала для себя совершенно новый стиль работы, который импонировал мне гораздо больше. Себ все делал у меня за спиной, как будто я была его собственностью, объявляя мне о своих планах сумбурно и в последний момент, что сводило меня с ума. Теперь же с ума сводила его я: я внесла его в черный список на телефоне, не отвечала на его звонки и даже не слушала его голосовые сообщения. В результате он начал домогаться до моих родителей, которые выстроили между мной и им нерушимую стену. Он сказал моему отцу, что они разрушают мою карьеру и это чистой воды преступление. А затем он, видимо, устал и сдался, потому что больше мы о нем ничего не слышали или, по крайней мере, не слышала я.

Пока же мою «карьеру» трудно было назвать разрушенной. Свой парижский сезон я начинала с показа коллекции Николаса Андреаса Таралиса, проходившего в Токийском дворце,[19] втиснутая в рваные черные джинсы, рубашку-камуфляж с короткими рукавами и застегнутую до самой последней пуговки, а также высокие сапоги. И все это в атмосфере надвигающегося апокалипсиса, создаваемого строгим звоном колоколов. Вслед за этим состоялся показ Дамира Домы, бельгийско-хорватского дизайнера, на кастинг к которому я даже не ходила – за отбор моделей для дефиле отвечал Самуэль Дрира, тот самый французский модельер, к которому я ездила ночью в Нью-Йорке. Он выбрал меня не раздумывая и не вызывая на дополнительные просмотры. Мы дефилировали в одном из залов Национального музея естественной истории среди уникальных минералов и сокровищ Земли.

Следующим в очереди был монастырь кордельеров,[20] где я должна была дефилировать в рискованных «графических абстракциях», сделанных из эксклюзивной кожи и придуманных гениальным умом Анн Демельмейстер, которая не поленилась раздать каждой из нас схему подиума, из опасения, что мы можем пойти не в том направлении! Несомненно, она полагала, что в комплекте с тщательно отобранными телами не шло ни грамма мозга.

Между показами продолжались кастинги: график был безжалостно плотным. Я провалила кастинг у Сони Рикель, потому как не знала, что она, как и я, терпеть не могла моделей, ходящих только по прямой и пребывающих в вечно унылом образе. Я так и не рискнула показать ей свой характер. Не решилась я хлопнуть дверью и на кастинге в Vuitton, где в какой-то тяжелой и удушающей атмосфере нас попросили предстать в одних только трусах и на высоких каблуках. Мне запомнился и сильно понравился кастинг у Кастельбажака, пульсирующий и радужный, как стены комнаты, в которой нас всех собрали. И еще я жутко хотела попасть на показ Wunderkind – бренда голландского дизайнера Вольфганга Йоопа, который создал удивительную коллекцию, перекликающуюся с вселенной Тима Бертона и его «Алисой в стране чудес».

Перерыв в кастингах был сделан только ради участия в сессии макияжа, которая проводилась в Céline и на которую Фло возлагала такие большие надежды: «Это здорово, Виктуар! Говорю тебе, тебя заберут на показ!» На фоне того, что я пережила в Prada, мне казалось, что я попала в какую-то сказку. Все парикмахеры и визажисты были из Франции, очень внимательные, заботливые и милые, полностью соответствующие имиджу одного из ведущих домов моды. Все проходило в атмосфере спокойствия и полного умиротворения. Именно в тот день я познакомилась с еще одной французской моделью, Сьюзи, чья худоба не столько поразила, сколько напугала меня. Сьюзи рассказала мне, что она в этой профессии уже четыре года и, несмотря на все свои старания, так и не смогла добиться, чтобы ее объем бедер стал меньше 91 сантиметра. «Ничего не могу с этим поделать – вот такая широкая кость. Поэтому на дефиле меня никогда не выбирают, куда там мне до 32-го размера, если я даже в 34-й не помещаюсь». Я просто не нашлась, что сказать, когда она призналась мне в том, как ее букер из Elite, милая и добрая Солен, прямиком заявила ей: «Лучшее, что ты можешь сделать, – это найти себе богатого парня и выскочить за него».