, соблюдение предписаний иудейского закона (обрезания, заповедей чистоты и пищевых запретов) «спасительным» или по меньшей мере «полезным для спасения», что поставит под вопрос «оправдание
одной верою во Христа»
>{189}. Резкое осуждение Павлом «лицемерия» Петра и антиохийских иудеохристиан
>{190}, включая Варнаву
>{191}, уступивших требованию посланцев из Иерусалима, основывается на том, что они были движимы страхом перед этими посланцами
>{192} и действовали против собственных убеждений. Этим они могли побудить языкохристиан, большинство которых принадлежало прежде к «боящимся Бога», все же признать за «делами закона» некоторое
спасительное значение. С точки зрения Павла, речь шла о «принуждении», а значит, одновременно и о смущении совести антиохийских языкохристиан. Поэтому Павел бросает Петру гневный упрек в том, что тот, внезапно изменив свое отношение к совместным трапезам, «принуждает» языкохристиан «жить по-иудейски»
>{193}, более того, он разоблачает сам себя именно тем, что вновь возводит те стены, которые сам сломал, признавая себя преступившим (Гал 2:18:
) закон, и возникает опасность, что Христа сочтут «служителем греха» (2:17:
). В действительности же, говорит Павел, благодаря искупительной смерти Христа закон окончательно утратил свое значение как путь спасения: «Законом я умер для закона, чтобы жить для Бога. Я сораспялся Христу». Поэтому атаку Павла на Петра и других иудеохристиан ни в коем случае нельзя считать просто «укором», как это делает
О. Кульман>{194}. В спорном вопросе о спасительном значении закона Павел, по Гал 2:3–5, нимало не уступил еще на Апостольском соборе в Иерусалиме, а потому отказался от обрезания Тита. Уже двукратная «анафема» в первых стихах Послания к Галатам (1:8 сл.) показывает, что он и в будущем не думал отступать от своей позиции ни на шаг.
Но действительно ли Петр, Варнава и другие иудеохристиане собирались вновь вводить в какой-либо форме обрезание и соблюдение всего обрядового закона у языкохристиан? Для иудеохристианской части общины во главе с Петром ситуация выглядела явно по-иному. Они также имели со своей позиции серьезные основания для того, чтобы вести себя так, как они это делали. На Апостольском соборе «миссионерские территории» «иудеев» и «язычников» были четко разделены, и можно предположить, что введение раздельных трапез было для этих людей данью уважения к тому пониманию ритуальной чистоты, какое имели гости из Иерусалима, а тем самым и к становившейся все более тяжелой ситуации иудеохристиан в святом городе и во всей Иудее. То есть они видели в таком своем поведении акт братской любви к первоцеркви и ее бедственному положению, которое сам Павел незадолго до того выразительно описал в дошедшем до нас Первом Послании к Фессалоникийцам (2:14 сл.) >{195}. Как ни парадоксально, разделение трапез служило, с их точки зрения, сохранению церковного общения между Иерусалимом и Антиохией, которое находилось под угрозой ввиду гонения в Иерусалиме, а тем самым, вообще между палестинскими иудеохристианами и антиохийскими языкохристианами. Они не хотели требовать от иудеохристианских гостей из святого города, чтобы те отказывались от своей еврейской идентичности в языческой Антиохии. Даже Павел несколько лет спустя скажет о своем миссионерском служении: «Для иудеев я стал как иудей, чтобы приобрести иудеев; для подзаконных был как подзаконный, чтобы приобрести подзаконных; для чуждых закона ― как чуждый закона, ― не будучи чужд закона пред Богом (…), чтобы приобрести чуждых закона (…) Для всех я сделался всем, чтобы спасти по крайней мере некоторых» >{196}. К тому же в начале т. н. «второго путешествия», непосредственно после Апостольского собора, но еще до конфликта в Антиохии, он сам обрезал в Листре Тимофея, рожденного от смешанного брака (мать-еврейка и отец-язычник), чтобы не закрывать себе пути для проповеди в синагогах >{197}.
С другой стороны, Петр и Варнава вовсе не сделались в результате этого инцидента «проповедниками обрезания» (ср. Гал 5:11). Мы не знаем, был ли обрезан в продолжение конфликта в Антиохии хотя бы один из тамошних языкохристиан. Павел говорит в 2:11 слл. только об отказе от
и о принуждении к
в общем. Обрезания он здесь не упоминает. Те, кто сеял смуту в провинции Галатия, определенно были связаны с Петром и Варнавой не так уж тесно. Можно предположить, что это была группа радикальных иудеохристиан, которые, когда Павел отправился ввиду конфликта в третье путешествие на север, через Гаврские горы (Деян 18:23), отправились в скором времени вслед за ним и, будучи иерусалимлянами, стали воздействовать на христиан Южной Галатии своими требованиями, приводя их тем в смущение
>{198}. У Петра, Варнавы и антиохийцев дело обстояло явно совершенно иначе: в компромиссном «Апостольском постановлении», принятом по соглашению с Иаковом, вполне вероятно, слово «обрезание» не встречается уже вовсе
>{199}, тем более нет здесь приказа соблюдать все заповеди Торы, а требуется только избегать осквернения идоложертвенным мясом, тяжких сексуальных прегрешений (
), вкушения крови
