Недобрый час - [13]

— А представьте, если бы его не поймали! — добавила ее соседка с прялкой. — Я бы вся извелась на смертном одре.

У Мошки отлегло от сердца. Это не Клент. Она бросила взгляд на спутников, переживая, что изменившимся лицом выдала себя. Но доктору Глоттису было не до нее. У него на лице проступил тот же ужас, что у Мошки пару секунд назад.

Дюжина достойных покойников… Мошка украдкой пересчитала напольные часы. Ровно дюжина. В голове поселилась мысль: я ведь отлично помещусь в этих часах. Она вздрогнула и подобрала колени, стараясь поменьше касаться дерева.

Вот что безумный доктор купил на аукционе. Нормальный человек пришел бы в ужас при мысли о выкопанных трупах, а доктор наверняка переживает, что не успел забрать тела и спрятать в часы. Он совсем забыл о спутницах и даже не поднял глаз, когда они слезали с телеги.

— Милочка, отнеси вещи в таверну. — Госпожа Бессел подкрепила приказ шлепком. — А я навещу дражайшего Эпонимия, засвидетельствую ему свое почтение.

Госпожа отправилась на поиски долговой тюрьмы, а Мошка вздохнула и поволокла сундук через рыночную площадь. Когда она сгрузила вещи и вышла из таверны, госпожа Бессел давно пропала из виду, а доктор яростно спорил с красноносым пареньком в кепке, похожей на блин.

— Можно же заглянуть в часовню? Хоть на секундочку? — голосил доктор.

— Там призрак. — Паренек с блином на голове говорил медленно и почтительно, как всегда делаешь, если достойный человек с седьмой попытки не понимает слов. — Беспокойный дух, растревоженный этим упырем, выкопавшим тело. Стоит войти, он набросится на тебя и утащит в ад. Единственное, что нам остается, это принести добряку Построфию побольше спелых ягод и надеяться на его заступничество.

Добряк Построфий брызгал соком спелых ягод в глаза мертвецов, решивших вернуться домой, чтобы те ослепли и заблудились.

Доктор умолк. Потом в глазах у него вспыхнул жалкий огонек надежды.

— Говоришь, призрак? А ты, ты его видел?

— Видел, и даже больше! — Паренек с блином на голове гордо расправил плечи. — Он утащил бы меня в ад, коли я бы не победил его. Упокойничков понесли закапывать обратно, а я остался один в часовне. Что-то жутко захлопало, будто тряпка на ветру, я оглянулся, а на меня летит призрак, белое страшилище в саване. Он даже пытался говорить, но выходило одно кошмарное бульканье. И не могло быть иначе! Коли человек как надо похоронен, у него голова обвязана лентой, чтобы шляпа не слетела. Бедолага не мог толком открыть рот, куда уж тут говорить!

— А лицо ты видел? — Доктор наклонился вбок, высматривая бугры на черепе паренька.

— Не успел. Призрак налетел, вцепился в меня и попробовал утащить в ад. Силен был, чертяка.

— Ты на самом деле его почувствовал? — восхищенно уточнил доктор.

— Конечно. Сэр, вы же не думаете, что нос у меня от природы такого цвета? — Вышеупомянутый орган и впрямь был красен.

— Призрак хотел… утащить тебя в ад… за нос?

— Ага, но сила духа и тела у меня велика. Я раздувал ноздри, чтобы стряхнуть его, и наконец существо исчезло с призрачным, отчаянным… гоготом.

Мошка словно загипнотизированная уставилась на нос гордого победителя призраков. Следы на переносице напоминали очень знакомый укус. Она сроду не слышала о призраках, которые гогочут и таскают людей за носы, зато знала одно создание, которому цапнуть прохожего — что перья почесать. Надо действовать быстро, пока никто не догадался.

— Прошу прощения, сэр, мне пора идти. Надо помолиться, чтобы нос не почернел и не отвалился. — Паренек почтительно стукнул себя пальцем в лоб и вальяжно побрел прочь. За ним невидимым шлейфом волочилась аура приключения.

Доктор проводил его взглядом.

— Чертов дурень, — пробурчал он тихо. — Зачем складывать яйца в одну корзину? Надо думать, нашли все двенадцать. Сейчас уточним, тут должен быть отчет.

К ужасу Мошки, доктор принялся читать плакаты на здании суда. Раньше до нее не доходило, что вместе с ней в город приехали грамотные люди и грехи Эпонимия перестанут быть тайной.

Мошка ощутила себя зажатой меж громадных костяшек домино. Они уже накренились, вот-вот упадут и погребут ее под собой. Катастрофа произойдет, едва кто-нибудь поймет, что в тюрьме сидит тот самый Клент, или решит разобраться с призраком… или Скеллоу догадается искать беглянку в городе, откуда ее похитил.

Грабели стремительно превращался в город, на который Мошка хотела бы любоваться издали.

— Эпонимий… — нахмурился доктор. — Где я слышал это имя?

Надо было как-то отвлечь доктора, чтобы тот не вспомнил слова госпожи Бессел про дражайшего Эпонимия. Подходящая мысль вспыхнула в мозгу.

* * *

Через полчаса Мошка вошла в камеру Клента и, к своему удивлению, обнаружила, что тот раздобыл бумагу, перо и чернила. Эпонимий что-то раздраженно писал.

Она уселась рядом на пол.

— …Эта женщина отринула верность, — буркнул Клент. — Прелестное яблоко, напоенное чистым ядом. Нас связывают нежные воспоминания, и что ты думаешь, вошла она в мое положение? Нет! Ее сердце очерствело! Она потребовала, чтобы я рекомендовал ее некоторым уважаемым людям, иначе она повесит на меня ущерб, причиненный ее магазину твоим адским гусем. Я спросил, даст ли она пару пенни на чернила, или мне писать кровью из собственного сердца…