Неделя приключений - [45]

Ослепительно сверкала за кормою вода. Звенели голоса птиц в прибрежном ивняке, белые облачка, похожие на парусные бриги, плыли одним курсом с «Победителем».

Глава 18 ФЕДЬКА

Деревня Ликино раскинулась на высоком берегу Сужи. Единственная улица имела один «порядок», и все дома этого «порядка» выходили «лицом» к реке. Давно, ещё в крепостное время, по приказанию помещика весь откос берега был для «приятности ландшафта» засажен ивами. Тоненькие колышки выросли, превратились в толстые деревья. Со стороны реки деревню невозможно было разглядеть за их буйной зеленью. Только мостки для полоскания белья да несколько приткнутых к берегу лодок могли навести на мысль, что за ивами скрывается человеческое жильё.

Вечером, после встречи с Никоновым, Василий Алексеевич вернулся в Ликино. Родители Сергея Емельянова радушно его приняли.

Мать, Евдокия Филипповна, маленькая, сухая женщина, выглядела совсем старушкой, хотя ей не исполнилось и пятидесяти лет. Узнав в госте сослуживца своего сына, она расплакалась и долго не могла успокоиться. Отец, Василий Степанович Емельянов, напротив, бодрился. Проводил гостя в чулан умыться с дороги, поставил самовар, сбегал на погреб за холодным молоком. Несмотря на преклонный возраст, он выглядел крепким человеком. В горнице на стене висел увеличенный портрет Сергея. Спокойное открытое лицо, подбородок с ямочкой, сильная шея, немного напряженный взгляд, как обычно бывает у человека, смотрящего в объектив.

Старики обрадовались, когда Василий Алексеевич выразил желание остаться у них на несколько дней. Будет хоть с кем словом перемолвиться.

Обо всём договорившись, Василий Алексеевич захватил полотенце, мыло и отправился на реку. Только сейчас он почувствовал, как устал за день. Ноги гудели, не терпелось окунуть их в прохладную воду. На крылечке соседней избы сидел Федька. Он рисовал прутиком на земле замысловатые фигуры и время от времени косился на окна емельяновского дома. Федька в точности выполнил наказ «товарища командира». Никому, даже лучшему другу, своему деду, не рассказал о встрече. Федька кое-что понимал в жизни. От деда он перенял манеру делать всё не торопясь, обстоятельно, по-мужски. Правда, дед не очень с ним церемонился, называл «меньшим», а за обедом норовил по старой памяти ложкой по лбу хлобыстнуть. Федька не обижался: какой спрос со старого человека? Но при нужде Федька мог и самого деда обвести вокруг пальца. То-то — «меньшой».

В это время «товарищ командир» с полотенцем через плечо вышел из дому. Федька даже взглядом его не удостоил. Ещё подумает, что к нему навязываются со знакомством. Больно нужно! У Федьки своих дел невпроворот: скотину покормить, огород прополоть, на корчёвке поработать, да мало ли… Сколько хочешь красуйся тут своей полосатой тельняшкой да ремнём с медной бляхой — Федьку этим не возьмёшь. Ишь ты, вышел и уставился на небо. Чего он там не видел? Облачко с подрумяненным краем. Известно, солнце на закате. А в общем какое дело Федьке до этого приезжего человека? И какое дело ему до Федьки? Как приехал, так и уедет.

Федька здорово ошибался. Именно до него-то и было дело у Василия Алексеевича. В плане, разработанном Никоновым, парню отводилась не последняя роль. Никонов хорошо знал его и охарактеризовал как человека на редкость сообразительного, ловкого и смелого для своих лет. У Федьки были и отец и мать, но дед имел на него сильное влияние. О людях, подобных Федькиному деду, в здешних местах говорят: «горазды баить». В этих словах заключалось добродушно-ироническое отношение народа к деревенским краснобаям. Федькин дед, словно волшебный неиссякаемый кошель, набитый всякими байками, преданиями, легендами, былями и небылицами, щедро делился ими с внуком. Поэтому для Федьки окружающий мир был населён куда гуще, был куда многообразнее, сложнее и занимательнее, чем для его сверстников.

— Федя, — негромко позвал Василий Алексеевич, — не проводишь ли меня до речки?

— Чего?

— Купаться, говорю, не хочешь ли?

Федька медленно поднялся, почесал поясницу, подумал.

— Да ведь оно можно…

Удовлетворённо подумал: «Памятливый, однако. Не забыл».

Петляя между дуплистых вётел, они спустились по откосу к реке. Вода была тёплая, словно парное молоко. В стороне плескались ребята, по реке далеко разносились голоса. Поперёк реки легли длинные тени. Синяя в дневное время каёмка далёких запойменных лесов сейчас чуть порозовела, воздух стал заметно прозрачнее.

Одевшись после купания, Василий Алексеевич закурил трубку, присел на толстый корень ветлы. Федька стоял рядом, краешком глаза разглядывая роскошного краба на лейтенантской фуражке.

— Ты, конечно, знаешь Локотникова? — как бы между прочим спросил Василий Алексеевич.

Федька понимающе заглянул лейтенанту в глаза, лицо его оживилось.

— Кирилла-то Спиридоныча? Ещё бы не знать. Бывший мироед. Вы о нём моего деда спросите. Он в старое время у Локотникова на мельнице батрачил.

— Так. Ну, а ничего особенного ты о нём не знаешь? Может, замечал?..

Федька задумался. Видно, ему очень хотелось припомнить нечто особенное о Локотникове.

— Племянник у него в тюрьме сидит, Прохор. Когда его раскулачили, он…