Нечто - [2]

Мак-Реди замолк, и в наступившей тишине стало слышно отдаленное завывание ветра.

Многие из слушателей поежились.

Снаружи сейчас бушевал ураганный ветер. Поднятый им снег носился в воздухе, а затем опять ложился на землю, стирая границы спрятанного во льду лагеря.

Если бы человек вышел из тоннелей, соединявших корпуса, он бы потерялся в десяти шагах.

Повар Киннер вздрогнул и потер шрам на лице. Он вспомнил, как пять дней назад вышел на поверхность, чтобы взять на продуктовом складе мясо. Он уже возвращался обратно, когда с юга на лагерь внезапно обрушился вот такой же штормовой ветер. Холодная белая смерть, стремительно несшаяся по земле, ослепила Киннера в двадцать секунд. Хорошо, Кларк хватился. И все равно спасатели, обвязавшись веревками, искали повара двадцать минут.

— Мы стали вгрызаться в лед, чтобы добраться до корабля, и наткнулись на замерзшее существо. — Голос Мак-Реди вернул мысли Киннера назад, к теплу и уюту. — Ледоруб Баркли воткнулся в его череп. Неизвестный космонавт, по-видимому, не был готов к суровому климату и замерз в десяти шагах от корабля. Когда мы увидели, что перед нами такое, Баркли стало плохо. Я позвал Блэра с доктором Коппером. Мы отнесли Баркли в снегоход и подогнали машину к туннелю. Потом вырезали кусок льда с найденным существом, завернули в брезент и перекантовали в грузовой отсек, чтобы привезти в лагерь. А затем попытались добраться до корабля. Докопавшись до его обшивки, мы обнаружили, что наши инструменты из немагнитного бериллиево-бронзового сплава не оставляют на ней даже царапин. У Баркли в снегоходе были кое-какие стальные инструменты, попробовали их, но результат оказался тем же.

Мы пытались установить, из чего сделана обшивка, несколькими способами, пробовали даже кислоту, но все безрезультатно. Этот металл выплавлен каким-то неизвестным на Земле способом. А потом мы обнаружили люк и стали вырезать лед возле него. Чтобы ускорить работу, решили воспользоваться зарядом. У нас были деканитовые и термитные заряды. Вы знаете, что термит горит достаточно спокойно и выделяет достаточное для быстрого таяния льда количество тепла. Деканит же взрывается. И мы побоялись, что он не только раздробит лед, но и может повредить люк корабля. Поэтому решили воспользоваться термитом. Мы с доктором Коппером и Норрисом установили двадцатипятифунтовый заряд возле люка, а шнур вывели на поверхность, Блэр тем временем отогнал снегоход за гранитный уступ. Мы отошли от туннеля на сто ярдов, спрятались за гранитным уступом и подожгли шнур. Из туннеля вырвался столб пламени. Когда термит сгорел, пламя погасло, и мы собрались идти к туннелю. Но тут… — Мак-Реди нервно передернул плечами, — Но тут вдруг загрохотало. Мы побежали к скалам, поскольку вырвавшийся из туннеля новый язык пламени оказался настолько мощным, что грозил добраться до нас. Поднявшись на гранитный уступ и убедившись, что огонь сюда не достанет, мы остановились. С уступа можно было видеть все ледовое поле. Оно было освещено изнутри. Был ясно виден силуэт корабля и три небольших темных предмета неподалеку от него. Возможно, это были другие обитатели корабля, замерзшие во льду. Затем началось нечто невообразимое… Я не зря рассказывал вам о географии того места. Ветер дул нам в спины, он-то нас и спас.

Пар и огонь образовали облако обжигающего тумана, но ветер оттеснил его к северу. В противном случае нас бы не спас и гранитный уступ. Сквозь стремительно тающий лед были хорошо видны странные предметы, не расплавившиеся даже при столь высокой температуре. Возможно, это были двигатели корабля или термоизоляция. Потом пар накрыл их, и ничего не стало видно. Начались странные процессы. Ледоруб у меня в руках так нагрелся, что я выронил его на землю. Металлические пуговицы на одежде тоже раскалились и жгли тело. А потом среди пара вспыхнул невыносимый голубой свет.

Он ослепил нас на несколько часов, и до тех пор, пока не вернулось зрение, мы могли передвигаться только на ощупь. Когда все вокруг поостыло, а к нам вернулось зрение, мы спустились в образовавшуюся яму. К счастью, у нее были пологие края. Оказалось, что все, что могло плавиться, расплавилось. Оставленные нами наушники и микрофоны превратились в застывшие лужицы. К счастью, мы далеко отогнали снегоход — он остался цел. Иначе бы мы никогда не выбрались оттуда. Больше там делать было нечего. Мы отправились на Вторую станцию и связались с лагерем. Вскоре за нами прилетел ван Вол… Вот так нам достался этот красавец. — Огромная бронзовая борода Мак-Реди повернулась в сторону лежащего на столе свертка.

Глава 2

Маленькие костлявые пальчики Блэра забарабанили по столу. Он тяжело вздохнул, снова откинул край брезента и взглянул на темный, замурованный в лед предмет.

Великан-метеоролог вспомнил дорогу до Второй станции. Снегоход застревал чуть ли не на каждом шагу. Только спокойствие и настойчивость, обусловленные огромным желанием снова попасть к людям, помогли членам экспедиции добраться до станции. Там было одиноко и тихо, только по-волчьи выли злые ветры с Полюса.

— Проблема состоит в том, что Блэр хочет изучить это существо, — продолжил Мак-Реди. — Он предлагает разморозить его, сделать снимки и провести массу других экспериментов. Норрис считает затею небезопасной, но Блэр с ним не согласен. Доктор Коппер поддерживает Блэра. Норрис, конечно, физик, а не биолог, но он сделал одно замечание, которое, я думаю, нам следует принять во внимание. — Метеоролог снова обвел взглядом присутствующих. — Блэр как-то говорил, что существуют микроскопические жизненные формы, способные выжить даже в таких экстремальных условиях, как холод Антарктики. Зиму они проводят в замороженном состоянии, а на три летних месяца оттаивают и оживают, чтобы снова замерзнуть на зиму… Так вот Норрис опасается, что если мы разморозим это существо, микроорганизмы на его теле могут ожить. В результате на Землю может быть занесена неизвестная зараза, перед которой мы окажемся беззащитны. Блэр допускает, что хотя само существо так же мертво, как найденные в Сибири мамонты, микроорганизмы могли выжить. Однако возможность заражения он отвергает напрочь, объясняя это тем, что природа этого существа совершенно чужда природе человека, и потому бактерии из его мира не могут повредить людям. Наша биохимия не имеет с ним ничего общего.