Нечисть, нежить, нелюдь - [72]

А чернокнижник бросается такими словами? Это благородно. И очень глупо. По-хорошему, строптивую девку надо за косы оттащить в фамильный замок и запереть в уютненьком подвальчике, пока дура-строптивица не образумится, а к тому времени, глядишь, и наследники пойдут.

Вириец — кто угодно, только не глупец. Но он дал неправильное обещание. И мне. И притворе. Почему?

— Держись за плащ, — разрешил Вит, едва взглянув на девушку.

— По моим следам, — проговорила притвора, развернулась, сделала три шага по тропе и… исчезла. Растворилась в воздухе, словно ночной туман, напуганный первыми утренними лучами солнца.

Кто-то из солдат выругался. Киш выдохнул и шагнул следом. И также исчез.

— Куда только меня не заносило. Эх, знать бы раньше, во что ввязываюсь, — крякнул капрал и пропал с тропы, скрывшись в мире мертвых.

Я была с ним полностью согласна. Знала бы раньше, прикопала бы Риона на заднем дворе вместе с его камнем силы.

Следом прошли двое мечников, упрямый Грес так и не погасил факела. Исчез Михей, за ним молчаливый лучник.

— Сохрани нас Рэг. — Тиш на миг заколебался, но все же последовал за остальными.

— Не пойду! — взвизгнула вдруг Оле и попятилась. — Не пойду в мир мертвяков! Вы здесь все умалишенные!

Если все, что случилось до этого, она могла худо-бедно если не принять, так хотя бы понять, то исчезающие люди — это было уже чересчур.

— Хорошо, — совершенно спокойно сказал Вит и шагнул на тропу. — Не ходи.

Прежде чем исчезнуть вместе с ним, Мира обернулась. Еще и улыбнулась, падаль!

— Не пойду! Уж лучше в лесу с волками… Кули! — взвизгнула девушка.

Может, Оле идти в гости к мертвякам и не собиралась, но у ее любопытного младшего брата было свое мнение. Как водится, в этом возрасте мальчишки сначала делают, а потом думают.

Парень сделал несколько шагов, наверняка собираясь всего лишь сунуть нос в мир мертвых и потом рассказывать таким же олухам-мальчишкам страшную историю о собственной храбрости. Но мертвяки оказались гостеприимными хозяевами, и парнишка исчез так же, как и все остальные, оставив позади горестно вопящую сестру.

— Кули, нет! Кули…

Оле больше не думала. Страх ослепляет, особенно страх за того, кто дорог. Вряд ли она соображала, что делала, просто бросилась следом, чтобы так же растаять в туманной дымке, как мгновением ранее ее брат.

— Айка, постой. — Рион положил руку мне на плечо, останавливая.

— Что?

— Я не знаю, как сказать… — Он замялся.

— Тогда не говори. — Я снова повернулась к тропе.

— Айка, что-то тут неправильно.

— Что?

— Да не знаю я. — Рион запустил пятерню в волосы. — Иначе уже давно сказал бы.

— С кем неправильно? Со мной и Витом? С Михеем? С Кишинтом? С этими приблудными девками?

— С тобой и солдатами, — выдал он и криво улыбнулся.

— Правда? И что там с солдатами?

— Айка, когда мы их встретили, кажется, я что-то видел или слышал… Что-то неправильное, но тогда. — Рион махнул рукой.

— Тогда ты был не в себе.

— Точно. И теперь это воспоминание вертится, как забытое слово на языке, но ухватить я его не могу, только чувствую неправильность. Вот, — растерянно развел он руками.

— Ага, — не зная, что сказать, согласилась я.

Ничего путного, что можно было сказать одновременно про меня и солдат, которых я видела второй раз в жизни, на ум не приходило.

— Будь осторожна, — напутствовал меня Рион.

— Как все… — я пошла по тропе, начала говорить в привычном мире, а закончила в другом: — …гда.

Черная ночь сменилась белым днем настолько резко, что в первый миг показалось, будто я ослепла. Зажмурилась, взмахнула хвостом, о кого-то споткнулась, потерла глаза…

Сквозь яркий белый свет стали проступать очертания, немного нечеткие, словно размытые. Так бывает, когда долго смотришь на солнце: весь мир растворяется в его свете, а ты трешь и трешь глаза, хотя знаешь, что будет только хуже и надо просто остановиться.

Сидя на земле, тихо причитала Оле, любопытный Кули на этот раз крепко держался за ее подол и, громко икая, оглядывался. Я тоже едва не заикала, да что там, едва не заорала в голос.

Этот мир был другим. И мы в нем были другими. Оле больше всего походила на… выцветший гобелен.

Каштановые волосы девушки стали белесыми, кожа полупрозрачной, одежда словно подернулась пылью, что лежала у нас под ногами. Много-много пыли…

— Хоть и не по своей воле, но мы прошли путем нечисти. Рэг нам этого не простит, — похоронным голосом проговорил Орир, разглядывая бледные руки так, словно не понимал, откуда они у него взялись.

Я подняла голову, готовясь увидеть в мире мертвых все что угодно — от армии мертвецов до дасу, жующего листья толокнянки. Мир не был белым, он был серым. Пепельным. Прямая как стрела дорога уходила за горизонт, а вдоль нее клубился, перекатывался бурунами туман, словно черемуховый кисель в кастрюле. Так легко было представить, как этот туман течет по ночным улицам Хотьков, поглощая живую землю шаг за шагом.

— Теперь мы прокляты, — высказался Тиш.

Солдаты походили на призраков воинов, павших в бою за своего короля. Даже их плащи казались выбеленными на солнце.

— Хватить нести чушь! — рявкнул побледневший Киш. — Рэг вам не милосердная дева, чтобы всех прощать. Он воин, как и вы. И сам ходил этими дорогами.