Нечестный штрафной - [4]

Какие-то розовенькие, пухленькие отростки, а не пальцы пацана.

Да, подзапустил себя потомок, притом серьёзно.

Общается со мной богиня через силу, так и сказала, что силы кончаются. Уходит, и вот пытается всего за одну ночь втиснуть в меня знания поколений. Но это же невозможно! Обещает заложить мне в память свои заготовки, закладки, которые будут раскрываться только тогда, когда в предыдущих знаниях я буду подходить, с помощью практики, к точному, безупречному их исполнению. И если несложные приёмы будут даваться мне относительно легко, то к серьёзным я, с её слов, вряд ли когда вообще притронусь. Возможности моего тела этого мне никак не дадут сделать.

Четвёртые сутки, как я относительно стабильно и без посторонней помощи прихожу в сознание. Просыпаюсь, а потом начинаются процедуры. Медперсонал каждые сутки меняется, тут заступают на сутки на дежурство, но лечащий врач появляется исправно, всё-таки ДТП наделало много шума, столько народа погибло, главное, что с нами моей сестры не было. Она, как обычно, гостила у родителей мамы, оттого и осталась жива. Моё пробуждение и начало выздоровления… относительного, конечно, кое-кому очень не понравилось. Оказывается, за имущество семьи идут нехилые разборки. Если меня уже вычеркнули с помощью юристов из доли, причитающейся с делового имущества отчима, заводика там и баз хранения, то вот исключить из права наследников от квартир и аптек, которые были записаны только на мать, не получалось у них никак. Сестра, оказывается, всего на год меня младше, хотя по продуманности и знанию жизни, выглядит старше лет на десять. Да и отношения у моего сына с ней раньше как-то не складывались. Ругались постоянно и вечно что-то делили. Вернее, это девчонка пыталась свою гегемонию в их отношениях насадить, а сына волновал только комп, нэт, компьютерные игрушки и виртуальные друзья. Домашний мальчик, а теперь…

Пятый день как я очнулся не в себе. Я только начал разговаривать. Опять дежурство у милой Марины Николаевны, она самая добрая и ласковая. А впрочем, ко мне вроде, все нормально относятся и жалеют, причём о последствиях аварии так меня пока никто и не просветил. Но я же не дурак, всё понимаю. А вот, как раз в её следующее дежурство, видно, прознав, что кончить меня почему-то врачам не получилось, прибыл адвокат сестры.

Как его пропустили в реанимацию? Хрен их знает, тем более к тяжело больному, но видно, деньги все заторы расчищают на своём пути.

Холёная рожа. Пиджак от Версаче, часы на сотню грамм золотом, очки итальянские, правда, даже они не могут прикрыть этот брезгливый взгляд урода, направленный на меня.

— Поговорим?

Что характерно, врач увёл Марину Николаевну, которая пыталась возмутиться.

* * *

Лежу, никого не трогаю, только что этот урод меня оставил в покое.

Ну и дела творятся … даже представить не мог, что пойдут на такое, чтобы деньги заграбастать и совсем никого не останавливает, что я всего лишь подросток. Тринадцать лет, седьмой класс.

Мало им завода, мастерских и баз хранения… им и квартиру подавай и аптеки, что на маму записаны были. Вернее, на жену.

Я прикрыл глаза. Я уже сам путаться стал и забывать, а кто же я. Остаточные мысли сына всё-таки сбивают с толку — не полностью он ушёл… не полностью.

А доктор всё-таки… нет, не сука. Его самого, видно, начальство заставило устроить мне эту встречу. Но молодец — во время нашего разговора, когда эта сука мне тут пыталась голосом давить, врывался и делал замечания!

Действовало на урода отрезвляюще, такая защита от медперсонала.

Прикрываю глаза.

И теперь постепенно, спокойно прокручиваем весь разговор с адвокатом от начала до конца.

… Мы в палате одни. Я лежу на двух подушках. И стараюсь не шевелиться, пускай думает, что я совсем плох.

— Андрей, ты знаешь, о чём я с тобой хотел бы переговорить? — уточняет у меня этот боров.

Я кривлюсь.

— Кому-то понадобились деньги отчима?

Адвокат от моего ответа ажно поперхнулся.

— Можно сказать и так. Тебя всё равно признают невменяемым и не способным принимать самостоятельные решения. — Он с ходу начинает меня сразу пугать.

Наверное, верный расчёт был. Парень после аварии почему-то выкарабкивается, несмотря на все усилия врачей, но психически должен быть надломлен.

А тут…

— Давайте пропустим угрозы и давление на меня. Чего конкретно от меня вы хотите? — тихо, почти шепотом, спрашиваю я.

Боров задумался. Видно, на ходу перестраивается, меняя тактику в разговоре.

— По документам ты наследник всего, но в реале это далеко не так. — заявляет адвокат.

Вновь растягиваю губы в усмешке.

— И у вас найдутся доводы и для суда? — спрашиваю я.

Мужик вопросительно изогнул правую бровь. Красиво и не обычно. У меня так не получается — если и двигать бровями, то только всеми сразу. То есть, двумя по отдельности не получается.

— А будет суд? — спрашивает он.

Я тихонько двигаю плечами, словно хочу пожать ими, но движение получается не законченное, будто я просто немного замёрз, оттого и такие движение судорожные.

— Давайте вначале разберёмся кто, что от меня хочет и какие на это есть у всех права, а уже потом будем обсуждать возможность обращения вашего или моего в суд. И не забывайте, есть интернет и возможность обращаться через него к правящим кругам, а я почти сирота, и вообще «бедненький мальчик». Если правильно подать информацию в те же СМИ вам, боюсь, мало не покажется.