Нечестная игра. На что ты готов пойти ради успеха своего ребенка - [91]
Вы заметили? Обычно у меня было штук шесть просмотров, и понятно, что все это смотрели только вы, лузеры вы мои. Но вчера я заметила, что у одного ролика двадцать три просмотра, у другого тридцать три, а твое видео, Морис, про Тест на проверку академических способностей, вообще набрало около ста. Так что я не знаю, ребята. Ну, то есть я привыкла получать много лайков в «Инстаграме». Если я, например, запощу фэшен-скетч, то многие им поделятся у себя, прокомментируют и так далее. Но это совершенно другое, там никто даже не знает, кто я такая. А в этом влоге я публиковала такое, что… в общем, вы, ребят, не переживаете на этот счет? Джессика, ты создала канал, так что, может, изменишь настройки, чтобы все это могли видеть только мы? Я даже не знаю, буду ли выкладывать личные записи, пока мы с этим не разберемся. Короче. Может, это и глупо, но я хотела это высказать. Люблю вас, ребята!
48. Роуз
Готовясь к подаче заявки на получение крупного гранта, Роуз всегда представляла себя монеткой, катящейся по спирали внутри большой воронки. Сначала она двигалась медленно, изучая задачу с высоты, потом набирала скорость, одно за другим выполняя пункты списка, потом бешено разгонялась по мере приближения к сроку сдачи и наконец ожидала, когда проскочит в отверстие. Сотрудники ее лаборатории чувствовали, что скоро их засосет круговорот последних бессонных недель. Столько надо сделать расчетов, столько средств управления разработать, вписаться в целый ряд рамок – как исследовательских, так и бюджетных. За свою карьеру Роуз и раньше участвовала в борьбе за гранты, но никогда она не замахивалась на такую огромную сумму, никогда за ее работой не следило столько глаз.
На прошлой неделе маленькие катастрофы шли одна за другой: от неправильной сметы на определенный вид оборудования (из-за которой пришлось вносить изменения в половину бюджета) до разногласий с потенциальным соисследователем из Университета Джонса Хопкинса. А потом, этим утром, один из ее научных сотрудников, тот самый проблемный Франклин Барнз, во время скайп-конференции с директором вычислительного неврологического центра в Берлине передал устаревшие, ошибочные данные. После этой конференции Роуз сделала Франклину выговор перед всем коллективом. Не слишком жесткий, да и Барнз заслужил эту взбучку, но теперь к его халатности прибавилось еще и ущемленное самолюбие, и Роуз с этим надо было как-то разбираться. Полдня она проверяла, как у кого продвигается дело, пыталась подбодрить свою команду.
К трем часам нервы у нее сдали. Начальница удалилась в кабинет и сквозь жалюзи смотрела на лабораторию. Кружка свежесваренного кофе исходила паром на ее столе. Откинувшись в кресле, Роуз таращилась на нее и, наверное, в десятитысячный раз читала слова, выведенные вычурным шрифтом на керамике травянисто-зеленого цвета:
«Друзья – это братья и сестры, которых нам не дал Бог».
Азра напечатала эту банальную фразу на четырех кружках и одним весенним вечером десять лет назад подарила их квартету. Они сидели на террасе бара в центре города, и тут Азра достала четыре небольшие коробочки, обернутые гофрированной бумагой и перевязанные белыми лентами.
– Я знаю, что это довольно сентиментально, но у меня есть подарок для всех нас.
– Как мило! – Саманта потянулась к ней и обняла.
– Спасибо, Азра, – сказала Лорен с торжественным видом.
– А по какому случаю? – спросила Роуз.
Азра застенчиво улыбнулась:
– Ну… не знаю, в курсе ли вы, но сегодня первая годовщина нашей дружбы.
– Правда, что ли? – удивилась Сэм.
– Двадцать второе апреля. Год назад мы впервые собрались выпить кофе с бубликами и поболтать вместе с малышней.
– На Березовой, 20! – Саманта с довольным видом хлопнула ладонью по столу. – Точно. Мы сидели на лоджии.
– Почему-то эта дата засела у меня в голове, и я захотела ее отметить чем-нибудь особенным. Так что я заказала вот это. – Азра кивнула на коробки.
Подруги раскрыли их и внутри нашли кружки, для каждой – своего цвета. Для Саманты – цвета бургундского вина, для Лорен – лазоревая, как перья голубокрылого чирка, травянисто-зеленая для Роуз. Для себя Азра заказала горчичную. Женщины подобающим образом поворковали, прочитали надпись вслух: «Друзья – это братья и сестры, которых нам не дал Бог».
– Это чьи слова? – спросила Роуз у Азры.
– Нашла на сайте готовых цитат. Древнекитайская пословица.
– Эй, дареному коню в зубы не смотрят, – пошутила Саманта, и все рассмеялись, расслабленные, счастливые, близкие.
– Нет, девочки, я серьезно, – Азра оглядела подруг. – Вы знаете, что я одна в семье, и вы не представляете, как много наша компания значит для меня.
У всех на глаза навернулись слезы, даже у Лорен. Они взяли друг друга за руки, положили сплетенные пальцы на круглый стол.
– Теперь вы мои сестры. Так что спасибо вам.
– Давайте за это выпьем! – предложила Саманта, когда они разжали руки. Перелила половину коктейля «Космо» в новую кружку цвета бургундского вина и подняла ее. – За дружбу.
Остальные точно так же перелили коктейли и подняли свои разноцветные кружки, образовав над столом керамическую радугу:
– За дружбу.
«Все взрослые когда-то были детьми, но не все они об этом помнят», – писал Антуан де Сент-Экзюпери. «Полдетства» – это сборник ярких, захватывающих историй, адресованных ребенку, живущему внутри нас. Озорное детство в военном городке в чужой стране, первые друзья и первые влюбленности, жизнь советской семьи в середине семидесятых глазами маленького мальчика и взрослого мужчины много лет спустя. Автору сборника повезло сохранить эти воспоминания и подобрать правильные слова для того, чтобы поделиться ими с другими.
Таня живет в маленьком городе в Николаевской области. Дома неуютно, несмотря на любимых питомцев – тараканов, старые обиды и сумасшедшую кошку. В гостиной висят снимки папиной печени. На кухне плачет некрасивая женщина – ее мать. Таня – канатоходец, балансирует между оливье с вареной колбасой и готическими соборами викторианской Англии. Она снимает сериал о собственной жизни и тщательно подбирает декорации. На аниме-фестивале Таня знакомится с Морганом. Впервые жить ей становится интереснее, чем мечтать. Они оба пишут фанфики и однажды создают свою ролевую игру.
«Холмы, освещенные солнцем» — первая книга повестей и рассказов ленинградского прозаика Олега Базунова. Посвященная нашим современникам, книга эта затрагивает острые морально-нравственные проблемы.
Кэти Акер и Маккензи Уорк встретились в 1995 году во время тура Акер по Австралии. Между ними завязался мимолетный роман, а затем — двухнедельная возбужденная переписка. В их имейлах — отблески прозрений, слухов, секса и размышлений о культуре. Они пишут в исступлении, несколько раз в день. Их письма встречаются где-то на линии перемены даты, сами становясь объектом анализа. Итог этих писем — каталог того, как два неординарных писателя соблазняют друг друга сквозь 7500 миль авиапространства, втягивая в дело Альфреда Хичкока, плюшевых зверей, Жоржа Батая, Элвиса Пресли, феноменологию, марксизм, «Секретные материалы», психоанализ и «Книгу Перемен». Их переписка — это «Пир» Платона для XXI века, написанный для квир-персон, нердов и книжных гиков.
Заветная мечта увидеть наяву гигантских доисторических животных, чьи кости были недавно обнаружены в Кентукки, гонит небогатого заводчика мулов, одинокого вдовца Сая Беллмана все дальше от родного городка в Пенсильвании на Запад, за реку Миссисипи, играющую роль рубежа между цивилизацией и дикостью. Его единственным спутником в этой нелепой и опасной одиссее становится странный мальчик-индеец… А между тем его дочь-подросток Бесс, оставленная на попечение суровой тетушки, вдумчиво отслеживает путь отца на картах в городской библиотеке, еще не подозревая, что ей и самой скоро предстоит лицом к лицу столкнуться с опасностью, но иного рода… Британская писательница Кэрис Дэйвис является членом Королевского литературного общества, ее рассказы удостоены богатой коллекции премий и номинаций на премии, а ее дебютный роман «Запад» стал современной классикой англоязычной прозы.
Самое завораживающее в этой книге — задача, которую поставил перед собой автор: разгадать тайну смерти. Узнать, что ожидает каждого из нас за тем пределом, что обозначен прекращением дыхания и сердцебиения. Нужно обладать отвагой дебютанта, чтобы отважиться на постижение этой самой мучительной тайны. Талантливый автор романа `После запятой` — дебютант. И его смелость неофита — читатель сам убедится — оправдывает себя. Пусть на многие вопросы ответы так и не найдены — зато читатель приобщается к тайне бьющей вокруг нас живой жизни. Если я и вправду умерла, то кто же будет стирать всю эту одежду? Наверное, ее выбросят.