Нечестная игра. На что ты готов пойти ради успеха своего ребенка - [46]

Тем не менее в то утро сорокаминутная поездка до самой северной точки округа была не просто приятна, а роскошна. Роуз ехала на «Бьюике Лакросс», шоссе было гладким благодаря гидравлической подвеске, а шума дороги почти не было слышно внутри вычищенного кожаного салона. Эту машину она взяла напрокат (их потрепанный «Фольксваген» был в ремонте, потому что опять забарахлила коробка передач), и первым, что Роуз заметила, сев в «Бьюик», была тишина. Их «Фольксваген» был тонкокожий, в нем чувствовалась каждая кочка. Пассажиру на заднем сиденье приходилось повышать голос, чтобы водитель услышал. Поэтому теперь новенький «Бьюик» казался наушниками на колесах. Он заглушал и отсекал внешний мир. Только когда большой кроссовер мягко проскользнул через железнодорожный переезд, височные доли мозга Роуз наконец обработали информацию, и она осознала, какие преимущества дает ей эта арендная машина.

В «Бьюике» она могла слышать Эммочек.

Еще не научившись говорить, едва девочки оказывались в машине вместе, они начинали безостановочно общаться. Два младенца в автокреслах гукали и трогали друг друга за ручки. Потом, в год или два, перетягивали плюшевых зверюшек. Потом маленькие леди стали выдумывать целые миры для кукол и игрушечных лошадок. Гарет однажды назвал их болтовню «автотрепом», и это название приклеилось. У Эммочек было столько общих интересов и занятий, что они ездили у кого-нибудь из родителей на заднем сиденье по три раза в неделю. Автотреп стал неотъемлемой и милой частью так тесно связанных жизней девочек.

Но недавно в их разговорах наметилось медленное декрещендо: из громких и открытых эти беседы стали более личными и секретными. Когда девочки понижали голос, Роуз частенько не могла разобрать ни слова.

Саманта сказала, что это естественный этап взросления. Им уже одиннадцать, они словно близняшки, которым скоро предстоит переход в средние классы. Конечно, у них есть секретики. Конечно, они не хотят, чтобы родители слышали, как они обсуждают вредных учителей или этих гадких мальчишек, для выражения презрения к которым они находили все новые способы.

Но Роуз не хватало уютных бесед между двумя малышками. Поэтому теперь, сидя за рулем этого неожиданно беззвучного автомобиля, женщина жадно прислушивалась.

Она тут же уловила два слова: «Кристальская академия».

Эту тему подняла Эмма Зи, напрямую спросила Эмму Кью:

– Какой у тебя был самый высокий балл на тренировочных тестах? На Когнаве?

Роуз почувствовала, будто что-то дернулось в нижней части позвоночника.

– Сто двадцать пять? – ответила Кью с легкой вопросительной интонацией.

Может быть, ей совестно было, что она соврала. Лучший результат Кью на тренировочном тесте ни разу не превысил ста двадцати. Она прибавила себе целых пять баллов.

Зи не отставала.

– Это твой средний результат или самый лучший?

Кью поколебалась.

– Эмм, средний.

В салонное зеркало заднего вида Роуз видела, как Зи заерзала, будто маленькая пружинка распрямлялась.

– Это ооочень хорошо, Кью, – сказала девочка в точности как Саманта в режиме Благодетельницы. – У меня в среднем сто тридцать. Но однажды я набрала сто тридцать пять.

Роуз почувствовала, как ее тело отяжелело.

Но дальше было только хуже. Вскоре девочки начали обсуждать шансы на поступление своих одноклассников и друзей. Зи назвала одного мальчика слюнтяем, а Кью, аккуратно подбирая слова, предположила, что некто по фамилии Коннор пройдет обязательно, потому что его отец выиграл большой приз в сфере астрофизики. Роуз услышала жестокое обсуждение шансов Кейтлин Комсток, очень забавной девочки, которая несколько лет приходила к Эммочкам на дни рождения и всегда приносила вдумчиво подобранный подарок.

– Кейтлин ни одной книги не может до конца дочитать, – заметила Кью слишком высоким голосом.

– Точно! – смех Зи был глубокий, из живота. – Она полгода носит в рюкзаке «Орден Феникса»!

– Даже жаль ее, – притворилась Кью.

– Да, да. Она вытаскивает его, бухает на парту и открывает, чтобы все думали, будто она читает такую толстую книгу.

– А Стефи Тернер? – спросила Кью.

– Она не может даже говорить так, будто она умная.

Кью рассмеялась:

– Ага. Зато у Ксандера это хорошо получается.

– Что получается? – резко отозвалась Зи.

Роуз посмотрела в зеркало. Симпатичное лицо Зи исказилось при упоминании о Ксандере.

– Извини, я просто хотела сказать, что он… он очень умно говорит, – запиналась Кью. – Ксандер читает кучу всего, так? Но такое впечатление, что он не понимает многого из того, что прочел. Просто он такой. Просто не понимает. Не улавливает контекст.

Кью немного задержалась, произнеся это слово, как если бы смаковала молочную шоколадку, тающую на языке.

Слово «контекст» лишь недавно пополнило ее лексикон, и девочке явно приятно было его применить, да еще с таким эффектом.

Снова злой смех Зи, как похвала подруге.

– Точняяяяяк! – подтвердила она, пораженная этим открытием. – Ну прям вернее и не скажешь! Как будто… как будто он на самом деле совсем не такой уж умный, как все думают. Раз он не понимает, все то, что он знает, все эти шахматные штуки, значит… – она сделала паузу перед вердиктом, – значит, это все