Нечестная игра. На что ты готов пойти ради успеха своего ребенка - [27]
Первый отсев.
– Вот и она, – сказала Роуз, и эти слова ей самой показались глупыми.
Она смотрела на объявление и на фасад школы в самом разгаре ремонтных работ. Лорен не ответила, и Роуз провела ладонью по сильным мышцам ее спины.
– Лорен, что-то не так?
Подруга улыбнулась уголком рта.
– Ксандер.
– Да ладно тебе! Даже не думай, он точно пройдет! Из всех наших детей уж на его счет и сомнений нет.
– В том-то и дело. Он даже не хочет идти на экзамен.
– Но почему? Это была бы идеальная школа для него.
«И для Эммы Кью», – не сказала Роуз.
– И я так считаю. Но Ксандер говорит, он не хочет ходить в школу с кучей ненормальных ботанов.
Роуз едва сдержала смешок. «Чья бы корова мычала».
– И откуда только он это принес?
– А ты как думаешь?
Роуз поразмыслила.
– Близнецы?
– Чарли, – сухо бросила Лорен. – На прошлых выходных Ксандер ночевал у Азры, потому что я уезжала в Миннеаполис. Видимо, он за ужином болтал об академии и о том, как здорово было бы там учиться, и тут Чарли влез и разнес ее в пух и прах. Из серии «ты что, там же кругом будут одни яйцеголовые!». С намеком «типа тебя». И Ксандер теперь категорически против академии.
– Я уверена, он одумается.
Лорен дернула головой влево.
– Но ты же знаешь, как он тянется за этими мальчишками. Стереотип тупого спортсмена. Они же такие «крутые». Ксандер сказал, что, если я заставлю его пойти на экзамен, он нарочно его запорет или сделает что-нибудь, чтобы его дисквалифицировали. Бесит.
– Может, он тебя разыгрывает? – предположила Роуз. – Иногда у него бывают странные шуточки.
Она вспомнила (как было не вспомнить?) инцидент, который впоследствии все стали называть «Случай со смузи». Началось все с того, что однажды летом Лорен приехала домой с дорогущим блендером, который, судя по описанию, мог корни дерева превратить в жижу. Ксандер влюбился в это чудо техники и стал постоянно делать в нем супы-пюре, десерты и домашнее мороженое для всякого, кто заглядывал в гости. Четвертого июля, в День независимости, мальчик приготовил кувшин зеленого смузи и наполнил картонные стаканчики всем, кто собрался на праздник на заднем дворе. Напиток получился фруктовый и сладкий, но с горьким привкусом, будто туда добавили капусты или листовой свеклы. Когда все попробовали смузи, Ксандер встал на краю террасы.
– Друзья, римляне, кристальцы – услышьте![8] – выкрикнул мальчик.
Присутствующие повернулись с выражением умеренного интереса. Эммочки стояли возле свечи от комаров из цитронеллы, их детские лица были слегка подсвечены. Роуз видела, как Зи поджала свои красивые губки и прошептала что-то на ухо Кью. «Бедный Ксандер, – подумала Роуз. – Такой умный, но такой до боли странный».
– Как вам напиток, народ? – спросил сын Лорен.
– Очень вкусно, милый! – крикнула ему Азра в своей дружелюбной манере, поддерживая энтузиазм мальчика. – Что за секретный ингредиент ты туда добавил?
Все замерли в ожидании ответа. Мальчик выпалил двумя громкими залпами:
– СТЕПНУЮ!.. ЛЯГУШКУ!
Стоны, хрипы, плевки и рвотные позывы. Но потом Ксандер прыжком, достойным Человека-паука, соскочил с террасы, расставил руки, будто самолет, и помчался сквозь толпу, тарахтя на одном дыхании: «Шуткашуткашуткашуткашутка!»
Вся эта проделка была очень странной и очень в духе Ксандера.
– Может, он так шутит, – повторила Роуз.
– Да, я предпочитаю списывать на юмор. Но если мне удастся затащить эту маленькую задницу на субботнее тестирование, то, думаю, дальше все будет в порядке.
– А что насчет Тессы? Когда будет экзамен для старшеклассников?
Лорен фыркнула.
– Ты серьезно?
– Так ты думаешь, у нее не получится?
– Роуз, я тебя умоляю. На предварительном экзамене на выявление академических способностей Тесса набрала всего 1310 баллов.
Лорен произнесла это таким тоном, каким можно говорить о вождении в пьяном виде или о краже в магазине.
– Это хороший результат, Лорен. – Роуз старалась говорить мягко, без упрека в голосе. Перед глазами у нее стоял тот гадкий момент на Дне благодарения, будто это было вчера, а не три месяца назад. – Большинство родителей были бы в восторге, набери их ребенок 1310 баллов.
– Ну ладно, но все равно, чтобы попасть в Кристальскую академию, в переводе на систему Когнав ей нужно набрать куда больше. Говорят, среди поступающих в выпускной класс будет самая жесткая конкуренция. Всего шестьдесят мест отвели.
«А-а, значит, ты уже это выяснила», – подумала Роуз.
– И с ней в последнее время так трудно! Я хочу сказать, я рада, что она работает, и я так благодарна тебе и Азре за то, что вы дали ей шанс, но в ней появилась такая враждебность, что мне иногда становится страшно.
– Не забывай общепринятую истину, – утешала Роуз, – девочки-подростки презирают своих матерей.
– Думаешь? – скривилась Лорен.
– Поверь, мне самой не хочется думать, что скоро и у Эммы начнется этот период. Но, Лорен, самый сложный этап в ее жизни уже позади, и ты помогла ей его пройти. Посмотри, насколько она изменилась.
– Да ладно тебе.
– Она всегда была очень талантлива, – сказала Роуз. – Я уверена, ее способности до сих пор при ней.
Лорен принялась за приседания.
– Единственный талант, который я в последнее время за ней замечаю, так это умение красиво выглядеть. Внешность – то немногое, что она унаследовала от отца.
Даже если весь мир похож на абсурд, хорошая книга не даст вам сойти с ума. Люди рассказывают истории с самого начала времен. Рассказывают о том, что видели и о чем слышали. Рассказывают о том, что было и что могло бы быть. Рассказывают, чтобы отвлечься, скоротать время или пережить непростые времена. Иногда такие истории превращаются в хроники, летописи, памятники отдельным периодам и эпохам. Так появились «Сказки тысячи и одной ночи», «Кентерберийские рассказы» и «Декамерон» Боккаччо. «Новый Декамерон» – это тоже своеобразный памятник эпохе, которая совершенно точно войдет в историю.
«Унижение, проникнув в нашу кровь, циркулирует там до самой смерти; мое причиняет мне страдания до сих пор». В своем новом романе Ян Муакс, обладатель Гонкуровской премии, премии Ренодо и других наград, обращается к беспрерывной тьме своего детства. Ныряя на глубину, погружаясь в самый ил, он по крупицам поднимает со дна на поверхность кошмарные истории, явно не желающие быть рассказанными. В двух частях романа, озаглавленных «Внутри» и «Снаружи», Ян Муакс рассматривает одни и те же годы детства и юности, от подготовительной группы детского сада до поступления в вуз, сквозь две противоположные призмы.
В сборнике представлены произведения выдающегося писателя Фридриха Горенштейна (1932–2002), посвященные Израилю и судьбе этого государства. Ранее не издававшиеся в России публицистические эссе и трактат-памфлет свидетельствуют о глубоком знании темы и блистательном даре Горенштейна-полемиста. Завершает книгу синопсис сценария «Еврейские истории, рассказанные в израильских ресторанах», в финале которого писатель с надеждой утверждает: «Был, есть и будет над крышей еврейского дома Божий посланец, Ангел-хранитель, тем более теперь не под чужой, а под своей, ближайшей, крышей будет играть музыка, слышен свободный смех…».
В повести рассматриваются проблемы современного общества, обусловленные потерей семейных ценностей. Постепенно материальная составляющая взяла верх над такими понятиями, как верность, любовь и забота. В течение полугода происходит череда событий, которая усиливает либо перестраивает жизненные позиции героев, позволяет наладить новую жизнь и сохранить семейные ценности.
События книги разворачиваются в отдаленном от «большой земли» таежном поселке в середине 1960-х годов. Судьбы постоянных его обитателей и приезжих – первооткрывателей тюменской нефти, работающих по соседству, «ответработников» – переплетаются между собой и с судьбой края, природой, связь с которой особенно глубоко выявляет и лучшие, и худшие человеческие качества. Занимательный сюжет, исполненные то драматизма, то юмора ситуации описания, дающие возможность живо ощутить красоту северной природы, боль за нее, раненную небрежным, подчас жестоким отношением человека, – все это читатель найдет на страницах романа. Неоценимую помощь в издании книги оказали автору его друзья: Тамара Петровна Воробьева, Фаина Васильевна Кисличная, Наталья Васильевна Козлова, Михаил Степанович Мельник, Владимир Юрьевич Халямин.
Когда даже в самом прозаичном месте находится место любви, дружбе, соперничеству, ненависти… Если твой привычный мир разрушают, ты просто не можешь не пытаться все исправить.