Нечестная игра. На что ты готов пойти ради успеха своего ребенка - [19]

Kph3 – kpf4

Kpg2 – kpf5

Cg1 – kpg6

а потом Ксандер мог бы, например, сделать так:

Ch2 – kd3

Ld5 – kf4

C:f4 – gf

Kph3 – kpg6

Kp:h4

Но мистер Эйкер не увидит этой возможности. Даже Ксандер едва заметил ее всего минуту назад. Если мистер Эйкер поймет, что у него есть этот единственный малюсенький шанс…

Нет. Вместо этого мистер Эйкер передвинул ферзевого слона на D4. Предсказуемо.

Ксандер быстро черкнул несколько наблюдений в записной книжке и сделал свой последний ход. Он протянул руку мистеру Эйкеру для пожатия.

– Держи карман шире! – сказал мистер Эйкер. – У меня все еще есть обе ладьи и половина пешек. Ты думаешь, что уже победил?

– Посмотрите внимательнее, мистер Эйкер. Посмотрите на моих коней.

Мистер Эйкер склонил голову набок, изучая позицию коней Ксандера. Потом пожал мальчику руку, признавая свое поражение.

– Какой у нас счет-то? 60:1 в твою пользу?

– Вообще-то 63:1, – поправил Ксандер. – Хотите еще сыграть?

– Нет, я пас.

Мистер Эйкер изогнул губы, стараясь удержаться от смеха.

Ксандер собрал резные стеклянные фигуры и аккуратно уложил каждую в свое углубление, вспоминая ту единственную партию, когда мистер Эйкер выиграл у него. Это было два года назад.

Он часто думал о той игре даже сейчас. О серии непредсказуемых ходов, которые сделал мистер Эйкер после того, как Ксандер провел рокировку. Это была странная вспышка гениальности, которой не ожидаешь от такого посредственного игрока. Совершенно вразрез с обычной склонностью мистера Эйкера к самосохранению и консервативным защитам.

Но в конце концов, мистер Эйкер не ладья и не конь. Он человек, а люди не всегда постоянны и предсказуемы, в отличие от шахматных фигур. Когда Ксандер смотрел на фигуры, расставленные на доске, он точно знал, на что они способны. Иногда ему даже казалось, что он знает мысли каждой из фигур, пока каждая стоит на своем поле. Как будто залез в их маленькие мертвые головы.

«Побуду на этом поле еще два хода, а потом съем ту пешку», – рассчитывал конь.

«Сейчас я прижму ферзя, – размышляла ладья. – Он вообще понимает, что если его слон двинется с места, то ему самому КРЫШКА?»

Три, восемь, двенадцать, шестнадцать фигур действуют сообща, чтобы разгромить соперника. Ксандер был ими всеми одновременно, думал их разные, сплетенные в одну сеть мысли, строил планы, как победить общего врага. С людьми было все иначе. Кто знает, что они думают!

Например, мама. В последнее время стоило Тессе выйти из дома, мама начинала с грохотом захлопывать дверцы шкафчиков и оттирать кухонную рабочую поверхность с таким остервенением, будто гранит был пропитан ядом.

Тесса не лучше. Нет, в смысле, лучше, чем в тринадцать, когда она объявляла голодовку, или делала маленькие надрезы на коже, или воровала таблетки из аптечек маминых подружек. Теперь сестра почти не бывала дома, а когда все же приходила, то запиралась в своей комнате и снимала весьма информативные ролики для своего видеоблога. (Ксандеру больше всего нравился выпуск № 23: «И почему все так носятся с этой девственностью?»)

Иногда Ксандер мечтал, чтобы мама и сестра чаще играли с ним в шахматы, и не просто ради компании. Ведь только за партией в шахматы мальчик знал, о чем они думают, что они сделают. Точно так же было и с друзьями, и с родителями друзей. Стоило Ксандеру сыграть с кем-нибудь два или три раза, как он уже знал спектр ходов, какие может придумать противник, знал, что тот видит на доске и чего не видит. Знал ограничения игрока. Даже его личностные качества.

Вот, например, Чарли и Эйдан Ансворты-Шодюри. У близнецов и манера игры была схожая. Но Ксандер знал нюансы игры каждого. В шахматах Эйдан был не самым сильным противником, но он играл намного лучше, чем Чарли. А Чарли, в свою очередь, играл лучше своего отца, Бека. Бек и в подметки не годился маме близнецов, Азре, а их мачеха, Соня, играла всего лишь чуточку лучше Бека.

В шахматах у каждого были свои закономерности и шаблоны. Среднестатистический человек, играя в шахматы, неизбежно действовал предсказуемо. Мозг у людей устроен так: есть извилины и бороздки, как колеи на распаханном поле в округе Бьюла. И гроссмейстеры говорят, что, если хочешь стать великим шахматистом, надо быть непредсказуемым. Выйти из своей колеи.

– Выйти из колеи. Выйти из колеи

– Что ты сказал, Ксандер? – спросил мистер Эйкер.

Мальчик поднял взгляд, с удивлением осознав, что он снова начал думать вслух. Такое случалось, когда он попадал в привычную колею. Другие ребята вернулись в класс после перемены. Некоторые смотрели на Ксандера, ухмыляясь. Предсказуемо.

– Ничего. – Ксандер убрал коробку с шахматами в рюкзак.

Ученики расселись по местам, и мистер Эйкер заговорил о том, что серьезная подготовка к Научной ярмарке начнется сразу после выходных на День благодарения. Через две недели каждый должен придумать идею проекта для ярмарки. Ксандер уже решил, что он будет делать проект про что-нибудь, связанное с шахматами. Может быть, «Наука шахмат».

Мистер Эйкер хотел, чтобы Ксандер написал работу о генах пауков. Почему популяции пауков процветают во всех уголках мира? Может быть, ответ кроется в их ДНК? Что ж, гены пауков – дело хорошее, но шахматы куда круче!