Нечестивый Грааль - [52]

Впервые за время их беседы Феликс вытаращил свои за плывшие глаза, и в их темных зрачках проглянул страх.

— Кто-то пытался убить вас, убить… — дрожащим голосом затянул он. — А ведь я предупреждал… Предупреждал. Это они, хранители родословной. Они уничтожат вас, вот увидите.

— Поэтому я и настаивала на встрече с вами. Мне необходимо знать, кому выгодно убивать меня. В моих исследованиях лишь одно доказательство по-настоящему опасно — это подлинный фрагмент неизвестной рукописи, составленной Иаковом, братом Христа.

Внезапно Феликс начал бесконтрольно дергать головой, моргая при каждом рывке, словно ему досаждал назойливый комар. Затем он уставился в потолок и принялся ожесточенно скрести обеими руками подбородок, будто припоминая некое неясное или забытое обстоятельство. Наконец он уставился на Бритт.

— Иаков? Но он не оставлял никаких рукописей. Это все бред, полный бред… Французские газеты… Ложь, везде сплошная ложь… Что у вас за неизвестная рукопись?

Бритт стала пересказывать ему содержание фрагмента, и все это время Феликс, опершись подбородком о сложенные ладони, пожирал ее недоверчивым взглядом. Выслушав пояснения, он лишь покачал головой:

— Все эти подробности знакомы мне и по многим другим источникам. Да-да, это все не ново. Никакое это не Евангелие. Где вы его взяли?

— Вы могли бы и догадаться: из источника вроде вас. — Бритт и Романо переглянулись. — Мне позвонил неизвестный, назвавшийся Вестником. Это случилось через несколько месяцев после собрания общества Соньера в Лондоне. Он выслал мне фрагмент, заверив, что, когда придет время, я увижу весь документ.

— В вас стреляли… Кто?

Бритт рассказала Феликсу о странном звонке, когда ее попросили подойти на станцию Гранд-Централ за манускриптом.

Она описала обстоятельства покушения, особо упирая на то, что звонил ей в тот раз вовсе не Вестник.

— Я раздумывал насчет вашего анонима, — вмешался Романо. — Он назвал вам тайные имена священников — Уриил и Рафаил. Но архангел Гавриил также известен как вестник Господень, то есть…

— Какие еще священники? — вскрикнул Феликс.

Бритт пояснила, что Вестник рекомендовал ей отцов Маттео и Метьюса как сведущих в вопросе о родословной. Пароли — имена Уриил и Рафаил — должны были помочь успешно провести беседу. Феликс, слушая ее, даже подался вперед, боясь пропустить хоть слово. Когда Хэймар рассказала про смерть священников и про стигматы, он резко отпрянул, и его сморщенное лицо исказилось неподдельным ужасом.

— Это были иезуиты? Священники-иезуиты? — забеспокоился он.

— Вот именно, — подтвердил Романо. — А что, это имеет какое-то значение?

Их собеседник заерзал на стуле. Бегающий взгляд выдавал его замешательство, словно Феликс никак не мог решиться ответить.

— Я сам был священником, у меня был приход… — перешел он на шепот. — Однажды я выслушал исповедь… и очень, очень испугался. Я занимался исследованиями ордена иезуитов. Хм-м… И у меня появились подозрения. Думаю, что «Rex Deus» их финансировал. Да-да, думаю, так. Потому-то этот орден и стал таким могущественным. Быстро набрал силу, разбогател… Тамплиеры нашли сокровища. Вот… Под Иерусалимским храмом. «Rex Deus пустил эти средства на сохранение своей тайны. Игнатий Лойола — из их числа, — Феликс кивал как заведенный, — из их числа. Он снабдил орден всем необходимым. Орден иезуитов, то есть… «Следуйте стопами Христовыми». Где лучше спрячешь родословную? — Он воздел указательный палец перед носом изумленных собеседников. — «Следуйте стопами Христовыми»!

Сообщение о тайной связи иезуитов с пресловутой Христовой родословной застало Романо совершенно врасплох. В чем только ни обвиняли его орден за долгие годы, но это был уже явный перебор. Пока он обдумывал возражения, подошел официант. Они заказали два эспрессо, некрепкий кофе со сливками для Бритт и пирожные.

— Вы толком ничего не знаете об иезуитах. Но стоит только копнуть… — подхватил нить разговора Феликс, едва официант удалился на достаточное расстояние. — Исследуйте их получше — и увидите сами.

Романо промолчал, а Бритт покачала головой:

— Я ни разу не сталкивалась с упоминаниями этого ордена.

— Мне кажется, вы невероятно утрируете, — поддержал ее Романо. — Если у кого-то и появятся основания покопаться в темном иезуитском прошлом, то лучше меня кандидатуры не сыскать. Я — профессор религиоведения в Фордхэмском университете и сам иезуит.

Феликс прищурился, отчего его веки еще больше сморщились, а лицо приняло двусмысленное выражение. Казалось, тусклый свет комнатки весь сосредоточился в узких щелках его глаз.

Романо и не заметил, как официант принес заказ: настолько его захватила мысль о причастности иезуитов к этому делу.

47

Едва рассвело, а Чарли уже пристегивал свой велосипед у кампуса Фордхэмского Линкольн-центра. Бегом припустив ко входу, он успел заметить, что продуктовые тележки по краям тротуара еще не установлены, значит, придется начинать день без привычной стимулирующей порции горячего напитка.

Ничего, можно будет спуститься сюда попозже, когда придет Карлота, а кампус заживет обычной учебной жизнью.

Он вошел в кабинет Романо, достал из поношенного холщового ранца CD-диск и, пока компьютер загружался, не терпеливо вертел его на пальце. У своего приятеля-программиста Чарли раздобыл сложную программу по расшифровке анаграмм; несколько дней он потратил на создание для нее базы данных из латинских слов. Теперь ему не терпелось посмотреть, выдаст ли ему компьютер что-нибудь новенькое на надгробную надпись: «ЕТ IN ARCADIA EGO», которая значилась на полотне Пуссена. До сих пор ему с Карлотой удалось вывести всего один вариант — «ET IN ARCA DEI AGO» («И я действую от имени ковчега Господня»).