Нечестивцы - [8]

Оскалился и завладел её губами. Не целуя — сминая и кусая их, безжалостно царапая клыками. Дарина вертела головой в попытке освободиться от поцелуя, и я позволил ей это. Отстранился от неё и прошептал, глядя в глаза:

— Скажи это ещё раз. Скажи, что ненавидишь меня.

Я должен был это слышать, упиваясь собственной болью и позволяя ей разрушать меня и дальше, оправдывать свои поступки, развязывать мне руки. Ведь если она меня ненавидит, значит, я мёртв, а мертвеца нельзя приговорить дважды.

Она облизала кровь с нижней губы и, судорожно сглотнув, прошептала в ответ:

— Ты даже не представляешь насколько…я тебя ненавижу. Но больше всего я ненавижу себя за то, что верила тебе.

Прикрыл глаза, впитывая в себя эти слова, и ухмыльнулся. Через десять лет я всё — таки добился того, что она возненавидела меня. Теперь. Внутри все корчилось от острой боли, от чувства дикого разочарования.

После того, как овладел собой, открыл глаза и спросил:

— Но почему теперь? Почему теперь, Даша, чёрт тебя побери?

Повысил голос и силой вдавил ее в постель, сильнее сжимая пальцы на её горле, глядя на её расширяющиеся зрачки и испытывая невероятное садистское удовольствие от осознания её страха. Ненависть, страх. Все что угодно, но только не равнодушие.

— Не тогда, когда…я чуть не убил тебя, не тогда, когда я был в Чечне…Не тогда, когда унижал и держал в роли рабыни…Не тогда, когда оставил вас подыхать с голоду…Тогда ты чувствовала и понимала — все не такое, каким кажется! Какого дьявола, Даша, теперь? Когда единственное, о чём я тебя просил, — ударил по постели рядом с её головой, — это доверие. Грёбаное доверие и молчание, чёрт тебя раздери!

С её губ сорвался тихий вздох.

— Доверие? От кого? Кто я теперь? Твоя любовница? Бывшая жена? Шлюха? Кто я? С таким же успехом на меня может предъявить права любой из твоих охранников. Любой. Потому что я — никто. И знаешь? Я лучше стану шлюхой твоих псов, чем твоей любовницей или вещью. Никакого доверия ты от меня не дождешься.

Это был контрольный выстрел. Прямо в лоб. Дарина, как никто другой, знала, какие струны задеть, чтобы окончательно снести мне крышу. Знала, что это запрещённый ход, но, тем не менее, применила его. И я потерял последние остатки разума, чувствуя, как сознанием завладевает монстр, поднимая свою омерзительную голову и широко раскрывая зубастую пасть.

Ударил её по щеке, а потом ещё раз, и ещё раз.

— Да мне насрать на твои чувства ко мне! И плевать на твои желания! И если ты так сильно хочешь стать шлюхой, я тебе позволю. Но трахать тебя буду ТОЛЬКО я. Станешь личной подстилкой Максима Воронова! И только если я захочу, то ты сможешь лечь и под охранников! Для того, чтобы развлечь МЕНЯ, поняла?

Свободной рукой разодрал на ней блузку и грубо сжал грудь:

— И мне плевать, согласна ты или нет с этим. Теперь, — криво усмехнулся, — впрочем, как и всегда, я решаю с кем и когда ты спишь. И пока что этот кто — то, — ущипнул сосок, — я!

Затем опустил руку к животу и остановился, глядя прямо в её глаза.

— Тебе понятно, Дарина?

— Мне все понятно, — прошептала она, — только покорности ты не дождешься, потому что я больше не хочу тебя. Ты можешь развлекаться со мной, пока я тебе не надоем…Да ты все, что угодно, можешь. Ты возомнил себя вершителем моей судьбы. Мне плевать, с кем спать, с тобой или с твоими охранниками. Ни к тебе, ни к ним я ничего не чувствую. Ты убил во мне все. Отдай хоть собакам на улице.

— Плевать? — я снова ударил её, и на этот раз вздрогнул, увидев блеснувшие в глазах слезы, но уже не мог остановиться. Её слова сорвали все планки, и я уже не сдерживал чудовище внутри себя — я выпустил его на волю. Похотливого, жадного до боли зверя, готового разорвать ее. — Тебе наплевать, кто будет тебя иметь? Как впрочем и обычной шлюхе! Тогда первым у нашей строптивой потаскухи буду я!

Задрал подол юбки и схватил рукой трусики.

— И, да, малыш, ты сама меня захочешь.

Быстрым движением разорвал на ней белье, с лёгкостью преодолевая неистовое сопротивление, и резко ввёл в ее влагалище палец. Дарина уже была влажной, и я злобно ухмыльнулся, подняв на неё глаза:

— А ты так меня ненавидишь, что уже завелась, Даша? Или это я все еще действую на тебя так? Зачем было лгать и ломать комедию? Ты могла сказать или просто попросить, чтобы я тебя оттрахал.

Она снова дернулась в моих руках, но я придавил её бёдра к кровати сильнее, а потом погладил большим пальцем складки нежной плоти между её ног. Наклонил голову и подул на них. Она моментально увлажнилась ещё больше, и комнату окутал аромат её желания, от которого вело так, что закружилась голова. Я демонстративно втянул в себя её запах:

— Да, малыш, именно так. Я же всегда прекрасно знаю, что нравится шлюхам!

Почему считают, что насилие — это обязательно физическое издевательство над телом? Можно причинять не меньшую боль и унижение словами. И именно это я сейчас осознанно и делал. Насиловал её душу, так как тело отвечало мне взаимностью. Понимая, что это не просто оттолкнёт от меня жену, но и, вполне вероятно, поставит крест на её чувствах ко мне. Но остановиться я уже не мог. Не тогда, когда в ноздри бил её запах, а пальцы мяли шелковистую кожу. Да, и, потом, как может остановиться солдат на полпути, когда он уже ступил на минное поле? Он просто идёт вперёд, с замиранием сердца ожидая, какой шаг раскинет его в разные стороны, разрывая на части и выставляя на всеобщее обозрение внутренности.