Нечаянная любовь - [6]

Она отвела глаза от его всевидящего взгляда.

– Я не несу ответственности за ваши выводы, – пробормотала она. – Мне кажется, вы просто тиран, для которого ночью все кошки серы.

– Не совсем так. – В его басовитом голосе впервые послышались нотки сдерживаемого смеха. – Я тоже пытаюсь быть гибким, но это не так-то просто.

Стюардесса поставила перед Рией высокий фужер, в котором позвякивал лед. Разговор прервался, Рия с улыбкой поблагодарила, но аккуратно подведенные глаза блондинки, не скрывая животной страсти, смотрели на смуглокожего мужчину, сидевшего подле Рии.

– Вы что-нибудь хотите, сэр?

Явно заигрывает, с раздражением подумала Рия, но на Димитриоса блондинка не произвела никакого впечатления.

– Нет, спасибо.

Он улыбнулся стюардессе, не замечая ее, и опять откинулся в кресле и закрыл глаза. Теперь в его чертах не было обычной холодной суровости, и она разглядела темные от усталости круги под глазами. Сколько ему лет? рассеянно подумала она. Тридцать – тридцать пять. Больше его точеному лицу и крупному мускулистому телу дать было невозможно.

– Я подарю вам фотографию с автографом, если хотите. – Спокойный, с едва заметной издевкой голос заставил ее вздрогнуть. Глаза у него были по-прежнему закрыты. – Но я вас понимаю – настоящий мужчина ныне редкость.

– Да вы просто…

Он хмыкнул, видя, что она не может найти подходящих слов. – Не продолжайте, я и так все понял. Вы все еще бледны. Почему бы вам не вздремнуть?

– Как только захочу, я это непременно сделаю, – по-детски запальчиво ответила она. Он насмешливо фыркнул, и ей стало совсем тошно.

Она откинулась в кресле, но упрямо не закрывала глаз, хотя и была бы рада поспать. Голова у нее болела, и вообще она чувствовала себя совершенно разбитой. Переутомление. Может, это вообще мой последний полет? мрачно подумала она. События развивались с поразительной быстротой, и теперь она была слишком измучена, чтобы уснуть.

– У вас есть родственники?

Голос у него был мягкий, как бы приглашающий к разговору, и она, поддавшись его теплоте, чуть было не покачала отрицательно головой. Ее родители и младший братик погибли в страшной автокатастрофе, когда ей было семь лет. Она осталась совсем одна, и брат отца, овдовевший за два года до этого, взял ее к себе в дом, надеясь, что она станет хорошей подругой для его избалованной дочери.

– Отец у меня в Эссексе, а в Лондоне – кузина.

Она ненавидела ложь, и потому сейчас ее голос слегка дрожал. Так дело не пойдет. Ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы взять себя в руки.

– А, да. Никое говорил мне что-то про вашего отца. – Голос у него был осуждающий. – Вы, видимо, с ним не в ладах. Слишком уж властный, так ведь?

– Пожалуй. – И она украдкой посмотрела на него.

– Бедняга, – холодно пробормотал Димитриос.

– Вы его совсем не знаете, так что придержите ваше мнение при себе, резко сказала она, вспомнив холодное, бесстрастное лицо дядюшки Джона. Ее он терпел, не более того, а с Поппи обращался порой даже жестоко, отвергая ее гипертрофированную потребность нравиться.

– Но я знаю вас, и этого уже достаточно, – тихо заметил Димитриос, и в голосе его опять зазвенела сталь. – Не сомневаюсь, что вы легко сможете оправдать любую беспринципность, но когда окончательно запутываетесь, то бежите к папочке. Разве я не прав?

– Все совсем не так, – запротестовала она, хотя и понимала, что относительно Поппи он отчасти прав. – Вы уверены? – досадливо спросил он. – Тогда убедите меня.

С отчаянием взглянув в насмешливое лицо, Рия отвернулась.

– Какой смысл? – пробормотала она. – Вы не поверите ни одному моему слову.

– Как вы проницательны!

Она возмущенно уставилась на него.

– Я знал бесчисленное множество женщин, похожих на вас, дорогая, сказал он насмешливо. – Избалованы с детства. Вы далеко не единственная такая.

Щеки ее зарделись, но она сдержалась и ничего не сказала, чтобы не выдать себя. Она вспомнила, как была рада Поппи, когда впервые увидела ее у себя дома. Между двумя совершенно непохожими девочками почти сразу же установилось полное взаимопонимание. Каждая искала в подруге то, в чем сама испытывала недостаток. Они были предоставлены самим себе в этом старинном неухоженном доме, но вдвоем не страшно и не скучно, и они были довольны. По большей части они носились по округе, посещая школу лишь в случае крайней необходимости.

Почтенные деревенские жители привыкли видеть вместе этих маленьких девочек. Одна – тихоня с длинными платиновыми локонами, вторая – озорная, как беспризорница, с переливающимися медными кудрями и насмешливыми карими глазами. Их можно было встретить в любое время дня и ночи на сладко пахнущих аллеях и лугах…

Рия улыбнулась своим воспоминаниям, и у смотревшего на нее Димитриоса перехватило дыхание.

– Чему вы так улыбаетесь? – хрипло спросил он. – Вспомнили еще одного дурака, которого вам удалось обвести вокруг пальца?

Ее удивила горечь, с которой он это произнес, – она не знала, что от детских воспоминаний лицо ее стало на удивление мягким и привлекательным.

– Впрочем, мне-то что? – спохватился он. – Просто ваша хитрость обескураживает меня. Зачем я трачу на вас время?