Небытие: Варрагон - [102]

— Красиво поёшь, Киса…а, кстати, тебя по имени, как? Что-то отвыкать я от игровых ников стал. И по возрасту, чувствую, ты меня постарше будешь.

— Э…Иваном родители нарекли. А тебе сколько лет, Артём?

— Сорок восемь, Ваня. Было…до того самого…а тебе?

— Забросило в 56, а теперь, стало быть за шестьдесят.

— А чего это, Бюро, пенсионеров на работе держало?

— Так я нештатный, моё агентство по контракту с Бюро сотрудничало. Вот и насотрудничало…

— Эх, Иван, чую, недоговариваешь ты что-то. Да и шут с тобой, оставайся. Только, чур, у нас нахлебников нет, придётся вкалывать. Ты как, готов?

— А делать то что? Я ни целительством, ни алхимией, ни травничеством не занимался пока.

— Ну, так ещё не всё потеряно. Глядишь, сможешь ещё немного ЭП насобирать, Гуггенхайм с Гердой тебя подтянут.

— А это кто такие?

— Я познакомлю. Соратники это, компаньоны. Гоблин — алхимик, каких поискать, а Герда — травница-орчанка.

— Эх, — вздохнул Киса, — какая интересная у людей жизнь!

— Ну, ну, не прибедняйся Ваня — питерский, а кстати, какие у тебя сейчас профы прокачаны.

— Столяр, корабельный плотник, портной, кожевенник, обувщик, скорняк, каменщик и этот, как его, золотарь…

— Иван, — покачал я головой, глядя с новым интересом на этого игрока, — ты меня не устаёшь удивлять!

— Ха, — подбоченился, вставая Киса, это только те, что я до уровня Мастера раскачал.

— Чтооо!? — да ты же просто клад! Будешь Главным Прорабом моей компании.

— Но, но, полегче. У меня два университета за плечами.

— Так то, когда было, Ваня! Жизнь новая. Хватит в игрушки играть. Короче, хочешь со мной оставаться, первое тебе задание. Я хочу завтра к вечеру накануне отъезда всех друзей у нас собрать. Кухней, разносолами угостить. А ты мне к завтрашнему вечеру…построишь…баню. Русскую, как полагается, с полоками, ушатом, предбанником. А? Слабо, Ваня, баню в Варрагоне построить!? Деньги, материалы — без проблем. Прямо здесь, на заднем дворе таверны. Места хватит.

— Артём, Тёма…блин…ты гений!!! Да ты…, да я…ваще без проблем. И народ у меня в помощники найдётся!

— Это те уголовные рожи, что стража башни уконтропупили? Не, не пойдёт. Нормальных наймёшь. И котёл настоящий чугунный. Камней для каменки я много на берегу видел. Короче, разберёшься. Я Олафа, хозяина трактира сейчас позову. Детали обговорите. Думаю, он будет не против.

Но Свенссон сам вышел к нам с тремя пивными кружками.

— Холиен, вы тут так орёте, что я подумал драться скоро станете. Принёс вот пива охладиться, да и услышал, что строить ты что-то задумал.

— Здравствуй, Олаф. Ты прав, задумал. Давно хотел в бане попариться. А то в Варрагоне одни купальни. Океан — тоже хорошо, но душа бани просит. Да с веничком. Вот и хочу сюрприз к завтрашнему вечеру гостям сделать. Ты же знаешь, что послезавтра с Рагнарссонами на Грозовой Остров пойду? Хочу Натиенн с Эйриком пригласить и ещё несколько друзей.

— А что это за баня такая, что ты о ней так хлопочешь.

— Хм, как бы тебе объяснить. Это такой деревянный дом, в котором сложена печь с чаном для воды. А над печью сложены камни. Когда камни раскаляются, мы плещем на них водой, иногда с травами, пивом. Пар наполняет дом. Мы заходим, паримся, потеем, хлещем себя связанными ветками деревьев. Потом обливаемся ледяной водой. И снова заходим. И так несколько раз. Тьфу ты! Вот рассказал, вроде всё правильно, а самой сути ты, наверно и не понял. Короче, Олаф, это надо попробовать, чтобы понять. Объяснять попусту…

— Не надо объяснять, Эскул. Я и так всё понял. У нас на севере твою баню называют Горнилом Торина. Не перестаю удивляться тебе, Холиен. То элементарных вещей о нас не знаешь. Кто тебе рассказал о Горниле? Ни южане, ни варрагонцы никогда таких сооружений не строили.

— Эээ, вот так и знаю! Натиенн рассказывала, — вроде бы удачно объяснил я.

— Хм, эта ведьмочка могла. Ох и вляпался ты Холиен. Глаз она на тебя положила.

— А это плохо?

— Не знаю, поживём — увидим. Ладно, строй свою баню. Только торфа для растопки днём с огнём во всём Варрагоне не сыщешь. Да и для Горнила ещё, конечно, горячий источник нужен. А так — хорошая задумка. Выйдет, и я юность да родные места вспомню.

— Конечно выйдет, Свенссон! Правда, Вань!

— А то, получше всяких там саун ихних.

— Буду ждать, — Олаф ушёл, забрав пустые кружки.

— Отлично, вот тебе пятьсот золотых, Иван. Не подведи. Эх, аж сердце зашлось в предвкушении. Поностальгируем.

— А то! Мне вот последние два дня только Питер и снится. Знаю же, что последние десять лет там только дайверы тусуются, а забыть не могу. Просыпаюсь и, не поверишь, плачу.

— Плачешь? Ты чего, Киса? Возврата же нет. Я-то думал, ты кремень. Это мне должно быть нелегко. Всего неделю, как откинулся. Но ты то. Шесть лет Небытие топчешь.

— Так-то оно так, Тёма. И особой ностальгией я вообще-то не маялся никогда. Нет у меня тяги к осинам с берёзками. А последние дни, как накрыло. Мысли о доме, слезливость эта. Сны.

— Так, так, так. Ты знаешь, Вань, а ведь меня тут на днях тоже накрыло. И вроде бы, если подумать здраво, ничего особенного я не увидел. Ну казнь, несправедливая. Да. Изощрённая. Показательная. Ну что, мало я крови и смертей в своей жизни видел? А тут, словно домохозяйка на просмотре мелодрамы расклеился.