Небожители Севера - [96]

Он собрался с силами, и глубоко вздохнув, вышел в коридор, где его уже ожидала графиня, облаченная в черное платье и серый плащ, такого же кроя, как и у Уильяма.

Мариэльд развернулась и пошла по коридору к лестнице, а за ней по пятам следовал ее сын. Но он пока не очень-то и рад был этому статусу, к тому же его коробило от одного только нового имени — Юлиан.

Однако он был заложником ситуации и ему оставалось лишь смириться с ней ради настоящей матери.

Семейство Лилле Адан спустилось по лестнице, где им встречались лишь слуги — те глубоко кланялись и бежали дальше по своим делам. Хромота Уильяма все же прошла не до конца, но насколько же лучше он себя чувствовал — не передать словами.

— Госпожа, — почти шепотом промолвил он, словно боясь нарушить тишину Молчаливого замка. — Долго ли я спал? Мои раны почти затянулись…

— Недолго, всего день. Просто хорошая медицина творит чудеса подобно магии, — улыбнулась графиня Ноэльская, продолжая спускаться по широкой каменной лестнице на первый этаж. — У нас и своя регенерация неплохая, но зачем страдать, если можно заживлять раны еще быстрее?

— Понятно.

Он не знал, о чем можно говорить с этой еще чужой для него женщиной. Нет, вопросов у него было много, в другое время и, возможно, при других обстоятельствах он бы уже расспрашивал Мариэльд обо всем. Однако настроения и желания говорить с кем-либо у него не возникало, как, впрочем, и прогуливаться по саду. Но разве он мог отказать той, что обещала исцелить его родную мать?

Старейшины зашагали по длинному и прямому коридору первого этажа, где их шаги разносились эхом, затем прошли мимо главного входа, который оказался наглухо закрытым. Уильям уже было нахмурился и хотел спросить, куда они направляются, но, пройдя еще немного, Мариэльд повернула налево и они оказались напротив небольшой железной двери. Слуга, вышколенный и вежливый, поклонился и открыл дверь.

После темноты Молчаливого замка Уильям на мгновение ослеп, прикрыл глаза рукой и прищурился. Снегопад успел укрыть землю белым пуховым одеялом, и даже деревья темного леса за невысокими воротами уже обрамляли шапки из снега. Уильям огляделся, вспомнил зимний Офурт, детство и на мгновение улыбнулся.

— Ну вот. А кто-то хотел остаться в комнате, — хитро улыбнулась графиня.

Тот смутился, опустил руку и тоже ответно улыбнулся, потому что воспоминания детства всегда приятны и греют душу даже в самые черные дни.

— Такое чувство, что вы читаете мои мысли, госпожа…

— В твоем случае это не требуется. У тебя все на лице написано, Юлиан.

Мариэльд де Лилле Адан медленно пошла по усыпанной снегом дорожке, оставляя аккуратные неглубокие следы. Уильям следовал за ней, но вскоре поравнялся.

— Госпожа…

— Юлиан. Если не перестанешь называть меня госпожой, я буду тебя постоянно звать Юлианом, через каждое слово. Пока тебя судорога не возьмёт. — В глазах женщины засверкали веселые огоньки, и она хитро взглянула на оторопевшего сына. — Ну, говори.

— Я всего лишь хотел спросить, как вы… Как вы можете так долго жить? Порой ведь кажется, что жизнь отвратительна и ужасна.

— Просто моя жизнь имеет смысл, пусть даже в таких мимолетных радостях, как прогулка по усыпанному снегом саду. Ты думаешь, что твоя жизнь окончена из-за того, что ты узнал на суде?

— Нет, вовсе нет… Хотя… Я не знаю. Внутри пустота… Иначе и не описать, — смутился Уильям.

— Пока ты молод и простодушен, ты будешь очень остро чувствовать предательства, несправедливость и обман. Но с годами станет проще. Поверь моему опыту.

— Чувства притупятся?

— Нет. Всего-навсего перестанешь возлагать нелепые надежды на свое окружение. Отпусти ситуацию с Филиппом, забудь Белого Ворона, его дочь и иди дальше.

— Я постараюсь, госпожа, — склонил голову Уильям, соглашаясь. Он осмотрелся, любуясь пусть пока и спящим, но прекрасным цветником и садом Молчаливого замка.

— Хорошо, Юлиан. Постарайся, Юлиан. — Мариэльд с хитрецой взглянула на резко покрасневшего вампира. — Что такое, Юлиан? Тебе не нравится имя Юлиан?

— О боги… Ну почему Юлиан, госп… — он вовремя осекся и улыбнулся второй раз за день. — Извините, но как же мне вас называть, если не госпожа?

— Мама, матушка. Я знаю, что тяжело, но ты привыкнешь. У меня нет желания быть для тебя хозяйкой — слуг у меня и так хватает. Из зала суда был вынесен мой любимый сын, а не еще один послушный пес. Просто прими этот свершившийся факт и тебе станет намного легче.

Нахмурившись, Уильям промолчал, ибо не знал, что ответить. И хотя ему от прогулки стало на душе спокойнее, пусть и совсем немного, все же он чувствовал себя не в своей тарелке с той, которую знал всего пару часов.

— Ты меня не знаешь, Юлиан, я понимаю. Давай я расскажу тебе свою краткую историю жизни, может быть, ты взглянешь на меня чуть иначе. Я покопаюсь в воспоминаниях, ты послушаешь… Никому от этого хуже не станет.

— Уж нет ли у вас дара чтения мыслей? — вздрогнул от неожиданной догадки Уильям и перепугано взглянул на Мариэльд, которая в очередной раз почти дословно произнесла вслух его мысли.

— Нет, такого дара у Старейшин не бывает. Да он с тобой и не нужен, еще раз говорю — у тебя все на лице написано. Поэтому графу Тастемара и удавалось так легко манипулировать тобой. — Мариэльд, взяв сына под локоть и опершись на него, сняла капюшон, с которого осыпался снег, и стала рассказывать.