Небожители Севера - [101]

Все это время Леонардо, стоя за спиной отца, злобно смотрел на Уильяма, но стоило Мариэльд один раз спокойно взглянуть на сына графа Тастемара, как тот сразу же стушевался и отошел еще дальше.

Графиня Ноэля деликатно улыбнулась и взяла сына под локоть. Гнетущую тишину нарушила музыка — из зала, что находился за поворотом, донеслись звуки лютни. Графиня повела сына за собой, а тот, сжавшись, последовал за ней. Лишь раз он отчего-то обернулся и встретился взглядом с Филиппом, но тут же вздрогнул, тотчас отвернулся и пошел дальше за Мариэльд. Впрочем, Уильям постоянно пытался деликатно вытащить свой локоть из ее цепкой руки. Он все отходил и отходил от женщины, но та не отпускала и, держась за руку, следовала за ним.

Горрон оглядел замерших Филиппа, Йеву и Леонардо, поднял брови, шумно выдохнул и направился вслед за графиней. Сбросив с себя оцепенение, хозяин Вороньих земель последовал за ним, разглядывая Уильяма, едва ли не бежавшего прочь от него.

Уильям вошел в тот самый зал, через который его вел на суд Галфридус Жедрусзек. Огромные колонны из темно-серого камня по обе руки возвышались у стен, частично перекрывая собой окна, длинные и узкие. Красный Зал располагался в левой башне Молчаливого замка, и его высокие своды уходили вверх на два этажа. Колонны и стены украшали вывешенные красные гобелены, прямоугольные, простые и обшитые по краям черными нитями. Каменный пол, как только что заметил Уильям, украшал не простой узор, а круг с нанесенными письменами — клятвой, принесенной Старейшинами после окончания Кровавой войны.

У ряда колонн, стоявших вдоль окон, расположились четверо музыкантов. Они настраивали свои инструменты, поочередно дотрагиваясь до струн и подтягивая колки. Все они были коротко острижены, по моде Глеофа, и лишь девушка с лютней в руках носила длинные распущенные волосы. Вдоль стен стояли столы с креслами, чтобы гости могли там отдохнуть. Втянув носом воздух, Уильям почувствовал запах крови, — похоже, что на столе в кувшинах была именно она.

В зале царила полутьма, и только несколько зажженных свечей на столах да десяток факелов на стенах рядом с музыкантами давали рассеянный свет, но для такого большого помещения этого было мало. Впрочем, Старейшины прекрасно видели в темноте и им скудного освещения вполне хватало.

В Красном зале уже было весьма многолюдно — около двадцати вампиров либо сидели за столами, общаясь, либо стояли у колонн и переговаривались.

Ни одного человека Уильям здесь не учуял. И не спроста. Законом было запрещено приводить в замок людей, и именно по этой же причине все гвардейское сопровождение графа Тастемара осталось в Йефасе.

— Госпожа… — прошептал Уильям, обращаясь к графине.

— Да, Юлиан, что такое, Юлиан? — насмешливо ответила Мариэльд и улыбнулась от того, как перекосилось лицо ее сына. — Ну говори же, Юлиан!

— Эм… Ну…… — не в силах сказать сакральное и священное имя «матушка», Уильям постарался вообще избежать какого-либо обращения. — Подскажите, а кто эти все вампиры?

— Ах, это… Вон те четверо, одетые в черные кафтаны с красными поясами и с маленькими шапочками на голове, — это дипломаты. Именно они отвечают за связи между нашими землями, за обработку писем, да много за что… — Женщина, продолжая собственнически держаться за локоть Уильяма, показала в другой угол, на противоположный стол. — А вон там, Юлиан, сидит семья Летэ — Асска и Пайтрис, в ожидании главы семейства. Вон тот вампир — это Синистари, Старейшина из Кроугга в Стоохсе. Райгара ты уже знаешь… Около музыкантов стоит барон Теорат Черный из Летардии, он чуть младше меня. С ним рядом Шауни де Бекк, он живет вместе с Теоратом и состоит в родственных отношениях с ним подобно тому, как родны друг другу Филипп и Горрон. Других вампиров я не знаю — это обычная свита Старейшин и не думаю, что они будут интересны тебе. Прочие же Старейшины еще не спустились.

Музыка заиграла снова, и музыканты, взявшись за лютни, дудочки и флейты, принялись наигрывать веселые мелодии, чтобы размяться перед долгой ночью.

В зал вошла Амелотта де Моренн и сразу же направилась к Лилле Аданам, расположившихся у колонн.

— Здравствуй, моя дорогая Мариэльд! — обратилась высоким голосом к подруге эта женщина с профилем хищной птицы. — И тебе здравствуй, Уильям.

— Добрый вечер, — склонил голову Уильям.

Амелотта протянула руку, усыпанную кольцами, и настойчиво потрясла ее, намекая. С виноватым видом Уильям склонился и поцеловал обтянутую сухой кожей руку. Прядь с серебряной трубочками упала на лицо, и выпрямившись, он нервно уложил ее обратно. Эти украшения для волос его дико раздражали.

— Он больше не Уильям, моя дорогая Амелотта, — мягко произнесла Мариэльд. — Я изменила его имя на Юлиан.

— Звучит хорошо… Да уж, тебе еще учить и учить своего сына этикету.

— Я займусь этим по приезду в Ноэль.

Пока подруги переговаривались между собой, Уильям, чувствуя себя не в своей тарелке, отошел к колонне и облокотился о нее. Он с тоской смотрел на живо общающихся между собой вампиров и чувствовал себя одиноко. Он был здесь чужим и никого не знал, а тех, кого знал, видеть не хотел. Как бы он хотел просто уйти из этого страшного места. Но нельзя, придется терпеть.