Небольшие повести - [9]

Роман Гаврилович был чем-то озабочен.

Он рассеянно пригласил Нину сесть и, вертя в руках продолговатую печать, долго читал небольшую бумажку.

- Вы там, я слышал, опять кого-то спустили вниз, - сказал он, закончив чтение. - Учтите, Нина Васильевна: хорошая работа инженера по технике безопасности должна помогать строителям увеличить производительность труда… Увеличить, - повторил он так, словно оттиснул это слово своей продолговатой печатью.

- Я считаю, что лучше, если они сойдут, чем упадут на землю, - волнуясь, возразила Нина, - а насчёт производительности труда - это вы правильно говорите, только до сих пор я ни от кого не вижу помощи. И от вас не вижу. Сколько раз просила собрать рабочих на беседы, сделать плакаты… и ещё…

- Ну, что ещё? - спросил главный инженер, внимательно посмотрев на Нину.

На глазах её показались слёзы, и она отвернулась. Роман Гаврилович вышел из-за стола, подошёл к ней. Она отвернулась снова.

- Трудно? - спросил Роман Гаврилович.

Нина стояла молча, повернувшись к нему спиной.

- И мне нелегко, Нина Васильевна, - продолжал он. - Я вот тут посчитал, как обстоит дело с каркасом. Получаются тоскливые цифры. На сегодняшний день отстаём на неделю. Просил начальство добавить монтажников и сварщиков, получил бумажку - отказали. А тут ещё вы их каждый день с работы снимаете.

- Я не буду снимать, - проговорила Нина.

- Да нет, я не к тому. Вы не снижайте требований… Да, и ещё. Я бы на вашем месте поостерёгся по балкам ходить.

- Вы тоже ходите.

- И мне не следует. Увидите - гоните меня оттуда, сказал Роман Гаврилович и резко закончил: - А вам по балкам ходить запрещаю.

Нина кивнула головой и, не сказав больше ничего, вышла из кабинета.

* * *

Постоянные жители столицы, да и те, кто навещал Москву в последние годы, не один раз любовались высотными стройками. Они видны со многих улиц, видны и днём, и вечером, и ночью. И все, кто смотрел на них поздним вечером, когда затихает шум работ и замирают подъёмные краны, когда стройная громадина словно дремлет под гудки автомобилей, - все, конечно, обращали внимание на электрический свет, одиноко горящий в окне где-нибудь на восьмом или девятом этаже недостроенного дома. Ещё только до половины высоты поднялись необлицованные кирпичные стены, темнеющие пустыми проёмами окон, над стенами тянется сквозной металлический остов, а одно застеклённое окошко светится до поздней ночи. Что это за свет? Может быть, забыл выключить лампочку прораб, уходя домой, или какой-нибудь мастер остался заканчивать срочные работы, или нетерпеливые строители отделали одну из бесчисленных комнат, чтобы посмотреть, каким будет здание в недалёком будущем?..

В один из вечеров такой свет можно было видеть и на третьем этаже дома, на котором работала Нина Кравцова. Свет этот горел в будущем двухкомнатном номере, временно оборудованном комсомольцами под красный уголок. Строители имеют обыкновение по-хозяйски использовать неготовые ещё помещения для своих нужд, и, бродя по первым этажам, часто можно встретить среди штабелей труб или растворных ящиков новую дверь с надписью «буфет» или «контора 3-го участка»; и будущий житель гостиницы вряд ли подумает, что не так давно в его номере шофёры покупали молоко и лимонад или прорабы проводили оперативное совещание.

В красном уголке в этот вечер собирались комсомольцы обсуждать вопрос о социалистическом соревновании. Нина пришла минут за десять до начала собрания и села в уголок. Никого ещё не было. Девушка с медными серёжками принесла графин, скатерть, стакан и вышла. Через некоторое время красный уголок стал наполняться людьми. Ребята входили по трое, по четверо, парни - отдельно, девчата - отдельно, весёлые и горластые, но, увидев Нину, начинали говорить тише, издали здоровались с ней и садились в отдалении. Нина с грустью вспомнила, как в прошлом году в институте, вот так же, со стайкой весёлых подруг, ходила она на комсомольские собрания, и все вокруг были её друзья, и все звали её сесть рядом.

Вошёл Арсентьев, встал у входа, осмотрелся, небрежно поздоровался с Ниной и прошёл в первые ряды. Хотя в красном уголке становилось тесно, несколько мест справа и слева от Нины так и оставались незанятыми. И только Лида Родионова, протиснувшись вперёд, села рядом с ней. «Через неделю и она будет сторониться меня, - с грустью подумала Нина. - Её научат».

- Это вы за рабочими следите? - спросила Лида, усаживаясь поудобнее на узкой скамейке.

- Я слежу. А что?

- А где вы по-настоящему работаете?

- Как по-настоящему?

- Ну как бы вам сказать… Ну, что вы делаете? Или на каркасе, или на бетонном заводе, или на кирпичной кладке.

- Я занимаюсь только техникой безопасности, - несколько смутившись, ответила Нина. - Слежу, чтобы не было несчастных случаев.

- Смотрите-ка, какая у вас работа! - с сожалением проговорила Лида и замолчала.

К столу подошла секретарь комсомольской организации, девушка-украинка, та самая, которая работала в диспетчерской и говорила в репродуктор «повторяю», и собрание началось. Быстро выбрали президиум, и двое парней бросились к столу, каждый стараясь занять председательское место и избежать скучной обязанности вести протокол. Тот, кому посчастливилось стать председателем, пошушукался с украинкой и объявил, что на собрании присутствуют гости - представители соседнего высотного дома. Они пришли вызывать коллектив на соревнование. Все встали и захлопали в ладоши и, сильно смущаясь, к президиуму прошли два парня и девушка. Парни встали по бокам, а девушка прочла текст обязательства. Обязательство содержало несколько пунктов, среди которых были пункты о качестве работ, о количестве рационализаторских предложений, о выполнении норм на сто двадцать - сто тридцать процентов.