Небо стоит верности - [24]

— Не допущу! — кричал он. — Раций нет, а здесь тундра, горы! Случись беда, кто вас выручать будет?

Когда же он узнал, что на базе предполагается постоянно держать один самолет на тот самый случай, он успокоился.

Первые же полеты принесли успех: на схеме появились новые обозначения высот, географическое описание и дешифровка местности. Когда же пришла пора связывать точки поперечными ходами через весь съемочный участок, мы собрались у Бутлера на совещание. Совещались долго, спорили, а к единому мнению так и не пришли. Большинство летчиков высказалось против таких полетов: очень велик риск. Это совсем не походило на трусость — просто летчики знали возможности самолета и особенности посадок в таких труднодоступных районах. Как ни тяжело, но приходилось подчиниться благоразумию и отказаться от таких полетов.

Над экспедицией вновь нависла угроза невыполнения производственного плана.

— Не повторить ли нам прежние опыты по высотному обоснованию с воздуха? — как-то спросил Бутлер главного инженера.

— Тогда у нас ничего не получилось, — ответил Мосин. — Почему же должно получиться теперь? Не следует нам, Серафим Александрович, тратить время на эксперименты. По-моему, мы должны всех свободных людей отправить в тундру.

— У нас и так все в поле, — возразил Бутлер.

— Нет, не все! — ответил Мосин. — Нужно прекратить лабораторные работы, самолетами подбросить людей возможно ближе к началу ходов — и с богом! А уж коль застанет нас зима… Что ж, виновата природа, а не мы с вами.

— Ну, знаете! — Бутлер даже вскочил со стула. — Отвечать за срыв плана все равно придется нам обоим! А полевые партии без радистов… Нет, нам не нужен излишний риск!

— Риск? — искренне удивился Мосин. — А разве мы с вами, Серафим Александрович, не ходили в поле без радистов? Пусть и наша молодежь походит, не все за столами в белых рубашках сидеть!..

— И все же, Иван Михайлович, ни одной партии без радиста быть не должно!

— Вы приказываете?

— Если угодно — да!

— Тогда уж прошу в письменном виде! — бросил Мосин и вышел.

Мы остались с Бутлером вдвоем.

— Не выходит у меня из головы высотное обоснование с воздуха, — сказал Бутлер. — Вспомнить бы характер ошибок в прежних опытах… Что нам мешало? Что? Постойте, кажется, вспомнил! Было определено, что замеры возможны только на одной, строго определенной высоте, которую не удавалось выдержать ни одному летчику. Вот почему и был отвергнут этот метод…

— Напрасно, — возразил я. — Выписывать кривую в воздухе над поверхностью рельефа нет необходимости. Сейчас есть приборы, которые укажут вам истинную высоту независимо от рельефа.

— Какие же?

— Да тот же радиовысотомер. Его импульсы настолько коротки, что прибор практически постоянно показывает истинную высоту над пролетаемой местностью.

— Интересно!

— И на моем самолете как раз такой высотомер. Попробуем?

— А что? — озорно блеснул глазами Бутлер. — Назло главку!..

Неделя ежедневных полетов, а результатов никаких. Летаем над аэродромом на разных высотах — от одного до пятидесяти метров, но показания бортовых анероидов даже после посадки не сходятся с показаниями контрольного прибора, оставленного на земле. Неужели прав Мосин и незачем эти эксперименты?..

— Совпали! — вдруг объявил однажды Соболевский, инженер-геодезист, что летает попеременно с Бутлером на самолете и следит за показаниями контрольного прибора. — Черт возьми, совпали!

Втроем склоняемся над приборами — контрольным и бортовыми. Их равнодушные стрелки уставились в одинаковые деления. Бутлер хлопает себя по лбу и пускается в пляс.

— Застой! — выкрикивает он. — Ах, какие мы ослы! Застой! В воздухе на какое-то время опаздывают показания приборов. Отсюда и разница с контрольными…

— И еще отсос, — добавляю я. — Ведь в кабине возникает какая-то разряженность воздуха, мы ее не учитываем.

— Разряженность? В открытом самолете? — недоверчиво переспрашивает Бутлер.

— Точно!

— Вот как? Вы это определенно знаете?

— Для чего же меня учили в летном училище? Точно!

— Что же, тогда попробуем еще!

Мы летаем еще несколько дней, а инженеры разрабатывают методику поправок к показаниям приборов, составляют соответствующие графики, и вот цифры замеров с воздуха приходят в соответствие с нормами технических допусков для высотного обоснования наземным способом, да еще на грани максимальной точности. Мою радость нетрудно понять: наконец-то наша значимость возросла! И как!

Усилиями многих людей создается комплексный агрегат, состоящий из трех анероидов, термометра, часов, радиовысотомера и фотоаппарата. В нужный момент инженер-оператор нажимает кнопку, сбрасывает затвор фотоаппарата, и на пленке фиксируется показание всех приборов, время и номер кадра. Теперь любые точки съемочного участка становятся доступными для высотного обоснования с воздуха. Бутлер отзывает все полевые партии на базу, а наши самолеты приступают к полетам по высотному обоснованию.

Какой-то шутник дает комплексному агрегату имя «АВТ–I» — авиация вместо топографа — первый. Название приходится всем по вкусу. «АВТ–I» установлены на два самолета — мой и Толи Сластина.

Глава 11 Цена беспечности

Неподалеку от места, где Маймеча впадает в полноводную Хету, расположился маленький таежный поселок. До того маленький, что ему не выделено место ни на одной географической карте. Напротив него, на узкой песчаной косе, — наш временный «аэродром»: два самолета, десяток бочек с горючим, пара ведер для заправки, два флажка на длинных палках, заменяющие нам посадочное «Т», и указатель направления ветра.