Небо под потолком - [48]

Наплававшись, они сели рядом на краю бассейна. Болтая ногами в воде, Алла рассказывала ему о своей учебе (а училась она в инъязе в соседнем крупном городе, что было странно для дочери очень небедного человека), о подругах, друзьях, литературных планах и надеждах. Девушка обладала хорошим чувством юмора, смеялась над тонкими анекдотами, которые Никита не всегда решался рассказывать в компаниях из боязни, что не поймут. Беззлобно подкусывала самого Никиту, заставив его дать обещание немедленно заняться бодибилдингом или хотя бы какой-нибудь разновидностью аэробики для похудения.

А потом продемонстрировала на нем несколько приемов, после каждого из которых Никита неизменно оказывался в воде. Она действительно могла себя защитить, не солгала. В общем, они славно проводили время. Наконец в доме зазвонил мелодичный колокольчик.

— О! — подняла палец Алла. — Баба Саша ужинать зовет. Только вы так не говорите — обижается. Полностью ее зовут Александрой Григорьевной. И про Лавра не упоминайте. Не дай Бог, донесет. А он злопамятный.

Об этом Никита и сам догадывался. Ему еще предстояло расхлебывать последствия своего визита сюда. Потому что Носорог так просто нарушения границ своих владений не простит.

Они пошли в дом. Никита чувствовал, как плечи его, впервые за лето обожженные солнцем, начинают гореть. Зато какой сегодня у него день! Костюм лежал аккуратно расправленный на том же кресле, но Никита точно помнил, что складывал его совсем не так. Кто-то позаботился. Он вышел в холл. Алла уже спускалась по лестнице. Платье на ней теперь было другое, воздушное, легкое и вместе с тем явно предназначенное для вечера. Но тоже черное. Наверное, траур по отцу. Она подмигнула, заметив опять появившуюся неловкость.

— А мы по пути для храбрости еще коньячку выпьем. Только зря вы боитесь. Ничего торжественного не будет. Ужин вдвоем.

— А… — начал Никита, и она поняла.

— Лавр уехал на несколько дней. Думаете, почему мы так свободно здесь гуляем?

Столовая (или это нужно было назвать по-другому, трапезной, например?) находилась на первом этаже. Большой светлый зал с длинным столом в центре снова напомнил Никите сцену из какого-то фильма: на одном конце сидит граф, а на другом — графиня. Так и общаются во время обеда или ужина.

На стенах было развешано разнообразное оружие. Среди алебард и мечей затерялось несколько пейзажей, на вкус Никиты — неплохих. Впрочем, в живописи он был совершеннейший профан. Пробелы в образовании, кто от них сейчас не страдает? Главное — относиться к этому с юмором.

Потолок зала был укреплен толстыми деревянными брусьями, с которых свисали стилизованные под тележные колеса светильники. Л.М-явно насмотрелся исторических фильмов и решил свой дом отделать соответственно. Не он первый из нуворишей…

Ужин был накрыт действительно на двоих. Серебряные столовые приборы, хрустальные бокалы, тонкий фарфор, подсвечники со свечами. Нет, ну точно кино!

Прежде чем сесть за стол, Алла воровато оглянулась на двери и, подойдя к небольшому шкафчику, налила две рюмки коньяку из узкогорлого графина.

— Быстрее, пока баба Саша не пришла!

Никита, чувствуя себя девятиклассником, втайне от директора выпивающим на школьном вечере, опрокинул рюмку. Едва Алла успела закрыть дверцы шкафчика, как в зал вошла небольшая сухонькая старушка, катя перед собой двухэтажную тележку. Алла тут же принялась объяснять Никите:

— А вот это — Айвазовский. Настоящий, между прочим, не копия.

Никита с заинтересованным видом рассматривал картину, висевшую над баром. Старушка подкатила наконец груженый столик и позвала приятным голосом:

— Ужинать, ужинать! Вы уже заждались, поди.

— Ну что вы, баба Саша! — заулыбалась Алла. — Мы и проголодаться не успели. Позвольте вам представить моего хорошего знакомого.

Никита церемонно склонил голову, назвался. Старушка разглядывала его по-матерински добро.

— Наслышана, наслышана. Спасибо, что Аллочку уберегли. Благослови вас Бог.

— Ну что вы, какие пустяки, — в который раз смутился Никита. Похоже, Алла рассказывала о своем спасении всем и каждому.

Они сели за стол. Старушка, разгрузив тележку, удалилась, пожелав приятного аппетита.

— Вы не поверите, — округлила глаза Алла, — но у этой невинной бабули прошлое — как в романе. Сама из дворянской семьи, в сталинских лагерях отсидела срок, бедствовала, а после всего этого на Кубе ухитрилась Фиделю помогать. Еще когда он там в горах партизанил. Честное слово, не вру! У нее даже берет есть и фотография Че Гевары с его автографом. Рассказывают, что за заслуги ей предлагали кубинское гражданство. Но, как патриотка, баба Саша отказалась напрочь. Лавр в ней души не чает. Она очень себе на уме и ему доносит только то, что сама считает нужным. Так что о вас может просто и не рассказать.

«Она водит меня по лезвию ножа, — подумал Никита. — Зная о крутом нраве Носорога, приглашает в дом, потчует ужином и откровенно заигрывает, провоцируя на дальнейшие смелые шаги. То, что со мной сделают за такую смелость, ее не интересует ничуть. Впрочем, и меня тоже. Главное — сейчас…»

Вот теперь Никита узнал, как здесь ужинают. Баба Саша подала мясо по-французски. Или по-бургундски? В общем, что-то в соусе с красным вином и замечательно вкусное. Стояли на столе чаши с различными салатами из зелени, овощей и фруктов. Была также рыба, кажется, форель, зажаренная так, что на кожице остались отпечатки решетки гриля. К рыбе полагалось белое сухое вино. Ему очень не хотелось его пить, лучше бы еще пару рюмок коньяку. Уже забылся перебор в ресторане и больная голова наутро после этого. Сегодня, преодолевая смущение, он принял порядочно, но купание в бассейне и близость этой необыкновенной девушки совершенно сводили на нет действие напитка. Смущаясь, он мог допустить за столом что-нибудь не соответствующее этикету. Так что рюмка-другая коньяку сейчас были бы кстати. А без этого он и за вилку боялся взяться.