Небо под потолком - [21]

«Швейцары» на дверях сдержанно улыбнулись Л.М., свиту его пропустили без звука, сделав вид, что Никиту видят впервые и не они гнали его прочь только что. Он и тут сдержался, не показал им злорадно фигу, хотя хотелось.

Ресторан был как ресторан. Не модерн, но и не подделка под старину. Негромкая музыка, льющаяся откуда-то с потолка, несколько столиков в зале и большое количество кабинетов, закрываемых плотными шторами, чтобы деловые люди могли без помех встречаться друг с другом и без помех обсуждать свои вопросы, укрываясь от посторонних глаз.

Наверняка происходили здесь широкие застолья с ломящимися от яств столами, цыганами и блатной эстрадой. Мало ли какие причуды имеются у веселящихся хозяев жизни! Но сегодня все было тихо и мирно. Никто не орал пьяным голосом, не бил посуду и морды, не тискал визжащих девок и даже не стрелял в потолок, очумев от той же русской водочки.

Это ведь в столицах мафиози корчат из себя снобов и, достигнув определенного уровня, начинают по мере способностей копировать манеры членов британской королевской семьи. А также на входе в какой-нибудь «Up amp; Down» сдают оружие специальному человеку. В провинции нравы всегда были проще. И хотя местные заправилы считали себя покруче московских или питерских, манерной дурью не маялись, веселясь от души, с буйным размахом. А уж о том, чтобы пистолеты сдавать, пусть даже и надежному человеку, и речи быть не может. «Ствол» — это такая штука, что в любой момент пригодиться может.

Был в ресторане и метрдотель. Высокий солидный мужчина в смокинге, лысоватый, с бритым лицом, на котором постоянно сохранялось выражение чувства собственного достоинства. Он знал себе цену и мог эту цену донести до каждого. Поэтому гости, иные из которых отличались совершенно дикими нравами, никогда на смокинг ему не плевали и салатниц на голову не надевали.

Встречая гостей, метрдотель не фамильярничал, не восклицал фальшиво и радостно: «О, кто к нам заглянул!» Он вежливо кивал и скупыми жестами предлагал пройти в кабинет, где все уже было готово. Если назначалась деловая встреча или дружеский ужин, участников их он сводил с ловкостью и четкостью западноевропейского уличного регулировщика. И никогда не ошибался.

Вот и сейчас он проводил Л.М. в уютный кабинет, где на столе стояли холодные закуски, пара бутылок все того же «Белого аиста» и серебряные столовые приборы. Л.М. со своими людьми панибратства не допускал. Охранники остались снаружи. Метрдотель вышел.

Никита все ждал, что Носорог скажет наконец о причине своего приглашения, но тот молчал. Разлил коньяк по рюмкам, без тоста выпил, поковырял вилкой в крабовом салате. Никита решил не проявлять нетерпения, тоже опрокинул рюмку и немного закусил.

Бесшумно возникла юная официантка с подносом. Было ей от силы лет семнадцать, и даже изобилие косметических ухищрений не могло скрыть нежный возраст. Л.М. коротко глянул, издал неопределенный звук, нечто вроде: «Кг-м…» Никита приготовился увидеть что-то необычное, что, по его разумению, можно было ожидать в таком месте. Но продолжения не последовало. Радушно улыбаясь, девица расставила тарелки с гигантскими сочными стейками, окруженными гарниром из поджаренной картошечки и зелени, соусницы с разнообразным содержимым, сказала: «Приятного аппетита» — и испарилась.

Вкусы Л.М. здесь знали хорошо. Впрочем, Никита тоже ничего не имел против толстого, чуть недожаренного куска мяса. Под стейки налили по второй, хотя водка или даже пиво были бы уместнее. Но в чужой монастырь… Да и коньяк был хорош. Наверное, еще советского розлива. В сегодняшней маленькой, но гордой, не признаваемой никем Приднестровской республике вряд ли удавалось выдержать коньячную технологию.

Л.М. ел как механизм, аккуратно разрезая мясо и равнодушно отправляя его в рот. Никита же радовался каждому кусочку, наслаждаясь им, не забывал пробовать разные соусы. Особенно хорош был чесночный, но природная деликатность мешала обильнее поливать им мясо. Как бы потом не остался неприятный другим людям запах:

Коньяк растекался по желудку, разогревая кровь, и Никита даже стал забывать недавнее унижение у входа в ресторан. Второй раз за последнее время он встречался с Носорогом. И опять пил коньяк, что прежде случалось крайне редко. Опасливо прислушиваясь к себе, он с удивлением понимал, что разрушительного действия алкоголь на него не производит. А ведь с непривычки следовало ожидать неприятных последствий. И он впервые подумал о себе: «А крепкий я мужик!»

Л.М. сегодня тоже был почти трезв. Коньяком не злоупотреблял, выпил только несколько рюмок. Никита маялся нехорошими предчувствиями, предполагая, что ему предстоит нечто серьезное. Ну зачем ему эти дела? Бизнесом он заниматься не умеет и не любит. Тем более — криминальным.

Закончив есть, Л.М. промокнул губы салфеткой, налил себе и сотрапезнику еще по рюмке, достал пачку «Davidoff» и массивную золотую зажигалку. Никита потянул из кармана «Нашу марку», но Носорог поморщился и ногтем подтолкнул свою пачку по скатерти в его сторону. И впрямь грех было после хорошего ужина и приличного коньяка отравлять воздух в кабинете рабоче-крестьянским дымом.