Небо Одессы, 1941-й - [37]

Сделав круг на большой высоте, «Юнкерсы» начали в беспорядке сбрасывать груз. Бомбы посылались на железнодорожную станцию, некоторые угодили в деревянные склады. Вспыхнул пожар. А рядом находились эшелоны с боеприпасами. Тревожно загудели паровозы, взывая о помощи, десятки людей, которые находились поблизости, бросились спасать военное снаряжение.

Техник звена Николай Григорьевич Нагайченко, механики и мотористы Керекеза, Буланчук и Пеньковский поспешили на станцию. Под разрывами бомб, в сплошном дыму они расталкивали вагоны, отгоняя их подальше от огня. Один паровоз уже стоял под парами, но машиниста почему-то не было на месте. Его заменил сержант Керекеза.

Проявил находчивость и Виктор Сусанин. Ему попеременно пришлось быть и сцепщиком, и стрелочником, расчищать пути от бревен и обломков.

Вражеские самолеты улетели. Но на Товарной еще долго клубился дым, лязгали буферами вагоны, перекликались паровозные гудки.

Подвиг наших ребят из первой эскадрильи стал известен всей Одессе. О нем узнали в обкоме партии, в штабе оборонительного района. Контр-адмирал Жуков потребовал от Шестакова подробного доклада об участии авиаторов в спасении воинских эшелонов. Отличившиеся были представлены к наградам. Агитаторы рассказывали о них в беседах, газеты поместили статьи о подвиге летчиков.

Глава XVI. Мы теряли друзей боевых…

Полк вел усиленную разведку аэродромов противника. Нам повезло: сбитый и взятый в плен несколько дней тому назад вражеский летчик сообщил о том, что с запада прибыли новые авиационные части, и указал приблизительно место их базирования. Надо было проверить достоверность этих показаний. Мы с Малановым и Алелюхиным вылетели на разведку и обнаружили в районе сел Бадей и Зельцы два полевых аэродрома! На одном из них по нашим подсчетам находилось не менее тридцати «Мессершмиттов», на втором до десятка бомбардировщиков.

Выслушав наши доклады, Шестаков немедленно вызвал командиров эскадрилий, инженеров, начальников служб.

— Разговор у нас будет короткий, — сказал он. — На завтра к четырем утра все, что способно летать, должно быть в полной боевой готовности. Все.

Ночь выдалась тревожная. Часа в три я проснулся от нарастающего гула самолета. Чужой… Наскоро одевшись, выбежал за дверь. Небо чистое, ясное. Над аэродромом кружит «Хейнкель». Развернулся, ушел на запад, оставив после себя парашют. Едва я успел скрыться в помещении, как раздался страшной силы взрыв. Оказалось, что «Хейнкель» сбросил на аэродром торпеду. Ветер отнес ее немного в сторону, и взрыв не причинил сколько-нибудь заметного вреда.

Почти одновременно со стороны моря послышалась стрельба орудий. Сразу не могли даже сообразить, в чем дело. Да это же бьют корабли! Пришла из Севастополя долгожданная помощь осажденной Одессе. Мы переговариваемся, возбужденные. Может, это и есть начало перелома, которого мы ждем со времени выступления Сталина по радио?

Командиры эскадрилий торопят нас:

— Живей, хлопчики, живей, потом выясним, что к чему!

Полк выстраивается у штаба, Шестаков сообщает о предстоящей операции: основной удар (группу ведет он сам) нанести по аэродрому Баден, Рыкачев — по Зельцам. Лейтенант Кутейников двойкой штурмовиков Ил-2 подавляет зенитные точки, звено капитана Демченко прикрывает основную группу.

— Есть вопросы? — спрашивает Шестаков. Он, как всегда подтянут, бодр. Глядя на него, думаю: когда он успевает отдыхать? Ведь этой ночью он совсем не спал: с начальником штаба и комиссаром полка разрабатывали план операции, потом проверяли готовность.

Наступает самая напряженная минута: отбор летчиков. Машин не хватает, следовательно, полетят не все. Стоим, как на иголках. В предрассветной тишине зычно разносится голос майора:

— Алелюхин, Шилов, Маланов, Тараканов, Стребков, Серогодский, Королев, Дубковский, Саркин, Песков, Шумилов, Ткаченко, Демченко, Лузиков, Шишкин…

Ребята довольны, отвечают четко:

— Есть!

— Есть!

Я недоумеваю. Как же так, думаю, летал в разведку и меня же обошли. Обидно…

Шестаков еще раз обвел строй пристальным взглядом.

— Череватенко! Что приуныл? Пойдешь у меня ведомым!

Я вздохнул с облегчением. Словно камень с сердца сняло. Большая честь летать ведомым у командира полка.

Последние указания: быть осмотрительным, не увлекаться. И вот, наконец, звучит команда:

— По самолетам!

Один за другим взмывают в небо двадцать «ястребков», за ними набирает высоту пара «Илюшиных».

На подходе к цели снижаемся с приглушенными моторами. Издали замечаю остроконечные черепичные крыши, ровные четырехугольники огородов, широкую пустую улицу. Не нравится мне это дело… «А что если противник перегнал самолеты в другое место?» — закрадывается тревога. И почти тотчас обнаруживаю «пропажу» — ряды «мессеров» по краю леска, палатки, в конце поля два транспортных «Ю-52». Глаз улавливает на земле какое-то движение. Видимо, механики и мотористы готовят машины. Они-то первыми и заметили наше приближение. Но поздно! Мы уже над целью и ничто не в силах помешать нам. Плавно отжимаю от себя ручку, «ишак» стремительно идет за машиной командира полка. Первый удар из бортового оружия. Горят палатки, в городке переполох. Но это, так сказать, вступление, увертюра. Главное впереди.