Небо над дорогой - [110]
— А кого мне спрашивать? Знаешь, дорогой, в последнее время столько всего случилось, что я уже сама не уверена, на каком свете живу. Может быть, тебе это совершенно необходимо, и ты просто боишься меня обидеть? Может быть, ты её любишь и страдаешь, разрываясь между чувствами и долгом перед детьми? Может быть, ты любишь нас обеих и не можешь выбрать? Ответь, пожалуйста, честно. Для себя, в первую очередь, честно, не для меня.
— Я думаю, — ответил я после паузы, тщательно подбирая слова, — что это плохая идея. Даже если ты готова это принять — всё равно плохая. В нашем культурном коде нет многоженства, как у южных народов, или его облегченной формы — эльскерин, как у альтери. Мы просто не умеем так жить, у нас нет социальной и ролевой модели поведения в таких союзах. Это было бы дико неловко, наполнено подавленными конфликтами и обидами, и, в конце концов, уничтожило бы нашу семью. А наша семья — это самое дорогое и ценное в моей жизни. Честно скажу — мне симпатична Криспи, но я не люблю её как женщину. Не люблю, как тебя. Я к ней отношусь… как к выросшей приёмной дочери, наверное. Я буду всегда готов ей помочь, поддержать, спасти. Буду переживать за её ошибки и неудачи. Но ты — часть меня, а она — отдельный человек. Не чужой, но отдельный. Понимаешь?
— Она любит тебя, — нейтральным тоном, глядя чуть в сторону, сказала жена.
— Я знаю. Это, мне кажется, следствие глубокой ментальной травмы, которую она пережила. Это не нормальное чувство женщины к мужчине. Кроме того, не забывай, что эмоционально она куда моложе, чем выглядит. Это подростковая бешеная влюблённость, чувство острое, но редко переходящее в хроническое. Я надеюсь, у неё пройдёт. Надеюсь, она не возненавидит меня в результате — так часто бывает с влюблённостями…
— Я поняла тебя, — сказал жена, помолчав. — Я поговорю с ней, не бойся.
Большое облегчение. Огромное просто. С моих плеч упал камень размером с Цитадель Ушедших.
В Цитадели, кстати, поселились Церковники, эмигрировавшие сюда из Чёрного Города. Маяк там сдох, делать стало нечего. Они были бы не прочь заселиться в башню, или хотя бы рядом, но я был решительно против. А поскольку меня поддержал Анатолий Евгеньевич с его гарнизоном, то им пришлось уступить — и отступить. Не, так-то я верю, что они за всё хорошее, но почему это «хорошее» должно непременно быть моим? Жирный плюс — к цитадели за ними откочевал и цыганский бивак с его базаром, шумом и срачем. Теперь там образовался Нью-Чёрный Город, благо цвет подходит. Пока мы регулярно зажигаем маяк и заряжаем акки, церковники на нас не сильно давят.
Впрочем, на нас теперь попробуй надави — когда привалила расширенная боевая группа Комспаса (две леталки и четыре бронемашины), они только поглядели на «Шилки»14 у башни и сразу решили, что в дипломатии есть свои плюсы. Особенно, если она подкреплена счетверёнными автоматическими 23-мм пушками. 3400 снарядов в минуту с одной платформы, я погуглил.
Договаривались они не со мной, разумеется. Чья «Шилка» — тот и дипломат. Мы заряжали акки непрерывно, один зарядится — вставляем следующий. Для цыган, для Конторы, для Коммуны — как и в какой пропорции их распределять, решаем не мы. Мы вообще уже ничего тут не решаем, и статус наш абсолютно непонятный. Формально я вроде как владелец маяка — но только до тех пор, пока это по какой-то причине удобно Конторе. Три раза в сутки врубать маяк и менять акки в зарядном крэдле — обезьяна справится.
Конторе я по Альтериону отчитался — написал подробный доклад с наблюдениями, выводами и предположениями. Обсудили его с Анатолием Евгеньевичем под запись, изложил хронологию буквально поминутно — насколько вспомнил. Конторские захотели посмотреть на Настю, и я её привёл — под обещание не ограничивать её свободу. Ссориться с теми, кто полностью контролирует твоё место жительства, без достойного повода не стоит.
Настя не возражала — у неё от коммунарского воспитания задержались остатки лояльности к системным структурам. Беседовали с ней без меня, но она потом сказала, что разговаривали очень корректно и вежливо. В основном интересовались, как она видит мир, как ощущает людей и так далее. Какие они из этого сделали выводы — бог весть. Лично я — никаких.
Меня больше волновал сейчас вопрос «Как жить дальше?», и это в наименьшей степени касалось Судьбы Мультиверсума и прочих слов с большой буквы. У меня дочь в школьный возраст входит, сын растёт. И вот прямо сейчас пора делать выбор: или мы вольные бродяги типа цыган, но на дирижабле, или мы системные обыватели. В первом случае надо грузиться в гондолу, занимать каюту и проваливать, пока нас под прицелом «Шилок» с него не попросили. А что? Вполне возможный вариант. Контора просто пока не придумала, как его использовать, но, если появятся варианты — моментально отожмут. Таким устройством, как «совесть», госорганизации не оборудованы. Но дети при этой летучей цыганщине будут лишены нормальной социализации. Вон, хоть, на Василису Ивановну поглядеть — презабавная девочка, но представить её в школе и прочих социальных институтах у меня воображения не хватает. Дикая инженер-девица растет, укротительница дирижаблей. Сейчас это выглядит даже мило, но вот станет она взрослой — и что? Не знаю. И Иван не знает.
