Небо над Дарджилингом - [8]

– Это, должно быть, малышка Лоуренс, – ответила Сью. – Жаль ее отца, но с головой у него всегда было не в порядке. Одно слово – художник. А экономка Мардж, из местных, тоже тогда упаковала вещи и укатила в город вслед за молодыми. Какой был скандал! И отчего им не жить как нормальным людям? Бывают же такие! А потом Мардж вернулась со своим хозяином и двумя сиротами. Мальчик был еще совсем сосунок. Здесь мы их видим нечасто, ведь у них вечно не бывает денег. Дети никогда не ходили ни в школу, ни в церковь. Только Мардж изредка появляется, но она всегда молчит. Вчера к ним приезжал адвокат, как видно, по делам наследства. Ночевал наверху в пабе… – Оборвав фразу, Сью испуганно огляделась по сторонам, словно опасаясь притаившихся за мешками и бочками соглядатаев, и, перекинув через прилавок короткое, ладное тело, шепотом продолжила: – Говорят, они банкроты. Ни одного пенни, зато куча долгов. – Сью озабоченно покачала головой и вытерла кончиком передника и без того сверкающий прилавок. – Вот что бывает, когда люди пускаются на поиски лучшей жизни. Хелена – уже одно имя! Какой нормальный человек окрестит так своего ребенка, если она вообще крещена… Дети, конечно, не виноваты, но расплачиваться-то им. Трудно сказать, что из них получится, – пожала плечами Сью. – Ни один парень в деревне, если у него есть хоть капля разума, не сойдется с такой девицей! Плохо воспитана, всю жизнь провела в бегах, ничего не имеет да вдобавок еще и некрасива! – Продавщица жалостливо вздохнула. – Что за беда! Прежде здесь такого не бывало.

Стоило таинственному покупателю выйти из магазина и скрыться за ближайшим поворотом, как двери в соседних домах почти одновременно распахнулись и кумушки, наблюдавшие приход «турка», сидя на скамеечках у ворот, дружно устремились к Сью, кто за срочно потребовавшимся мотком ниток, кто за иголками.

И Сью рассказала им, приукрашивая церемонную вежливость незнакомца, о том, что он интересовался деревней и ее жителями. А потом последовали вопросы, хочет ли поселиться здесь его богатый господин насовсем и почему, и за оживленной дискуссией Сью как-то забыла, что предметом памятной беседы была Хелена.

Ближе к полудню «турок» распахнул двери гостиной, связывающей две гостевые комнаты в боковом флигеле усадьбы «Оксли». Его господин в рубашке и брюках для верховой езды сидел в сине-золотом кресле с газетой в руках. Завидев слугу, он прервал чтение и вопросительно поднял глаза.

– Ну и?

Человек в тюрбане бросил на стол с изящно изогнутыми ножками коробок спичек.

Господин нахмурился.

– Это все?

«Турок» чуть слышно вздохнул, не дожидаясь приглашения, опустился во второе кресло и, вытянув ноги в светлых, облегающих штанах, повторил рассказ Сью Анселл.

Слушая его, господин отложил газеты в сторону, вытащил из коробка спичку и закурил.

Изготовленные из мелко нарезанного вручную табака и тончайшей папиросной бумаги, сигареты считались в Европе предметом роскоши. Их с благоговением потягивали в светских салонах и клубах сыновья банкиров и лордов под неодобрительными взглядами отцов. Особым шиком, который мог позволить себе далеко не каждый, считались сигареты, изготовленные на мануфактурах Каира.

– Мне повезло, – сказал напоследок темнокожий слуга. – Я еще застал того адвоката в пабе. Он собирался уезжать, и ему, похоже, очень не терпелось покинуть это место. Однако я уговорил его задержаться на пару часов.

Темнокожий господин усмехнулся, закуривая новую сигарету.

– Полагаю, ты привел достаточно весомые аргументы.

– В данном случае стряпчий не проявлял большой заинтересованности в делах клиента.

Из противоположного кресла послышался смешок.

– В очередной раз удивляюсь, до каких тонкостей ты освоил английский язык, Мохан.

Случайный свидетель этой беседы удивился бы непринужденности отношений между слугой и господином. Но удивляться было некому, наедине эти двое как будто оставляли роли, которые играли в обществе.

– Я предпочитаю называть вещи своими именами, – усмехнулся Мохан, однако тут же снова посерьезнел.

Он на память называл цифры, которые слышал от Эдварда Уилсона, описал злоключения семьи Лоуренс и решение стряпчего отдать Хелену с братом под опеку до достижения совершеннолетия. Под конец Мохан добавил:

– Ссуду на дом и прилегающие к нему земли дал наш гостеприимный друг Генри Клайдон. То есть все это, по сути, принадлежит ему, даже если эту сделку никак нельзя назвать разумной: размер выделенной суммы значительно превышает фактическую стоимость имущества.

– Равно как и ту сумму, которую могут заплатить безутешные наследники за свое добро, я полагаю?

Мохан кивнул. Повисла непродолжительная пауза, в течение которой смуглый господин задумчиво наблюдал за белыми завитками табачного дыма.

– Что ты задумал? – наконец спросил его «турок». – Для чего я добывал все эти сведения?

«Господин» склонился над столиком и погасил сигарету в хрустальной пепельнице.

– То, что ты сейчас рассказал, лишний раз убеждает меня, что все на свете продается и покупается, – сказал он так тихо, будто разговаривал с самим собой.

Носком до блеска начищенного сапога он придвинул стоявший у камина табурет с подушкой и положил на него ноги одну на другую. Потом откинулся в кресле и некоторое время смотрел на Мохана, опершись загорелыми жилистыми руками о подлокотники.