Небо над Дарджилингом - [127]

Но 12 мая 1857 года все изменилось. Тогда подразделение Ричарда Дикона, дислоцировавшееся в Калькутте, было брошено на подавление мятежа в Дели. В их полку тоже воевали сипаи, и англичанам пришлось их разоружить и, скрепя сердце, надзирать за бывшими подчиненными и боевыми товарищами как за преступниками. Между белыми и индусами сразу встала стена подозрительности и недоверия. Еще оставалась надежда, что беспорядки не пойдут дальше Дели, но она оказалась иллюзорной.

А потом был Канпур, чье название стало символом жестокости повстанцев. Под защиту канпурского гарнизона стекались сотни беженцев, в том числе и из удаленного почти на три сотни миль Дели, но и этот город в скором времени осадили сипаи. Через несколько недель комендант крепости Хью Уилер начал переговоры с главарем мятежников Нана-Сахибом, правителем Бхитура. Было заключено соглашение, согласно которому мирным жителям предоставлялся свободный выход из города. Но когда около тысячи женщин, детей и мужчин сели в лодки на гатах Сати Чаура, чтобы по Гангу подняться до Аллахабада, Нана-Сахиб приказал открыть по ним огонь. Оставшихся в живых – всего около двухсот человек, из которых сто двадцать пять женщин и детей, – отвезли в Бибигар, где поселили в бунгало, прежде принадлежавшее некоему английскому офицеру, якобы убившему любовницу-индианку. Теперь там жили британские женщины, которых заставляли вручную молоть зерно для сахибов. Большинство из них погибло в течение двух недель от дизентерии и холеры, невыносимой жары и адской работы. Выживших Нана-Сахиб велел перерезать в ночь на пятнадцатое июля, а их тела расчленить секачами.

– А шестнадцатого мы вошли в Капур, – продолжал Ричард. – Должно быть, Нана-Сахиб ждал нас, если отдал приказ за день до того. – Он повернулся к Хелене, глаза его дико сверкали. – Я был там, Хелена, и все это видел. Все эти… – он сделал жест рукой, – трупы… Все, что осталось от детей и женщин. Я видел мертвецов на гатах. Такое не забывается. – Ричард поставил бокал на каминную полку и посмотрел в огонь.

– И я буду помнить это всю жизнь… – Он сделал очередной глоток и замолчал. – Мы были взбешены, наши души кипели от ненависти. Мы вешали, расстреливали, жгли, и, когда кто-нибудь из нас медлил в нерешительности, мы говорили ему: «Помни Канпур, пятнадцатое июля». Никто не должен уцелеть из тех, кто был к этому причастен. – Ричард снова направился к шкафу и наполнил бокал. – На допросах снова и снова всплывало одно имя. Индийское имя, но свидетели в один голос утверждали, что он – один из нас. Мы думали, они шутят или издеваются. Мы отказывались в это верить. Но доказательства были неоспоримы. Наконец, когда нам удалось навести в стране порядок, нашему подразделению дали приказ схватить этого человека. Восемь человек во главе с полковником почти год рыскали по Индии. Несколько раз он ускользал у нас из-под носа, пока наконец не угодил в ловушку на безлюдной равнине Раджпутаны. Бог знает, что он там искал! – Ричард расхохотался и сделал большой глоток, как будто хотел запить неприятный вкус. – Он был грязный и заросший, на последней стадии истощения. Но дух его остался несломлен. Чего мы только с ним не делали, чтобы выжать из него настоящее имя, полк, его историю! Я избавлю тебя от подробностей. Он был правой рукой Нана-Сахиба и одним из инициаторов резни в Бибигаре. Все говорило за это, да он и не отпирался. Я последний, кому довелось иметь с ним дело. – Ричард вылил в себя то, что оставалось в бокале. – Быть может, силы его были к тому времени на исходе, или он понял, что конец его близок, только он вдруг решил рассказать мне о своей семье и погибшей жене-индианке. Он утверждал, что она принадлежала к княжескому роду. Не знаю, правда ли это. Он даже показал мне фотографию ее и их детей. Она и вправду была красавица. Погибла в Дели во время взрыва. Оказывается, все это время он мстил за нее. Возможно, это прозвучит дико, но я ему сочувствовал. А что бы делал я, оказавшись на его месте? Я его даже зауважал, честное слово! Да, мы стояли по разные стороны баррикад, но при других обстоятельствах, вероятно, могли бы стать друзьями.

На некоторое время Ричард замолчал, уставившись куда-то в полумрак комнаты, а потом ослабил узел на галстуке и расстегнул верхнюю пуговицу.

– Мы приговорили его к повешению, по законам военного времени, и зарыли тело там же, в песках. – Ричард скривился. – За успешное выполнение приказа я получил медаль. Я выбросил ее, когда распрощался с армией. Я хотел раз и навсегда закрыть эту страницу моей жизни и уехал в Америку, чтобы там начать все заново. Но, по иронии судьбы, и та страна, где я так надеялся обрести мир, оказалась на грани кровавой войны. Я вовремя бежал на восточное побережье, где осел в Калифорнии под именем умершего товарища. По иронии судьбы, его тоже звали Ричард. Со временем поддельный паспорт я заменил настоящим. Угрызений совести я не испытавал: Ричард Дикон действительно умер в Индии. А я стал Ричардом Картером и начал новую жизнь. Удачно, как тебе известно. – Он вымученно улыбнулся. – Но ту, прежнюю, – он опустил глаза и рассеянно поправил воротник, – забыть так и не смог.