Небо на двоих - [8]

Роман задумчиво перебирал распущенные волосы цвета пшеницы, говорил всякие глупости, шутил, смеялся, но Лизка понимала, что это он делает ради нее. Он сам близок к тому, чтобы расплакаться.

Провожать Ромку утром в военкомат ее не взяли, отправили в школу. Весь день Лиза ходила чумная, рассеянно вела себе на уроке, смотрела в окно. Едва дождалась окончания занятий. Дома ее уже поджидал Цейс. Он тихо поскуливал, искал хозяина, но не мог обнаружить. На Лизкиной кровати остался запах Ромки, и пес улегся туда, ворчал и всё нюхал покрывало. Девочка улеглась рядом, расплакалась навзрыд, уткнувшись лицом в собачью холку.

Так шли дни, недели складывались в месяцы. Лиза не могла заполнить брешь, образовавшуюся в душе ни прогулками с псом, ни посиделками во дворе с компанией, куда ее случайным образом приняли, увидев Цейса, ни за игровой приставкой, когда к ней приходила в гости Вика. Ей не доставало Романа, она скучала по их странным беседам. Девочке казалось, что она потеряла часть себя, и не может найти.

Письма Ромка писать не любил. Эпистолярный жанр никогда не был его сильной стороной. Те записки, что он присылал, бабушка зачитывала Лизе по телефону, если там она упоминалась. Хотя, к слову сказать, весь текст письма сводился к следующему: не разрешать Цейсу отлынивать от пробежек, выгуливать его регулярно, а Лизке не реветь по пустякам. Короткий привет, и всё. На этом фразы на тетрадном листе в клетку обрывались. Отцу приветов Рома не передавал.

Время до Ромкиного дембеля Лизка отмечала красными крестиками в календаре, всё ждала момента, когда брат вернется и всё станет по-прежнему: они будут гулять с Цейсом, разговаривать о всяких пустяках и вновь ее маленькая жизнь обретет смысл.

Когда до приезда Романа оставался месяц, то по телевизору прозвучали страшные слова: "ввод войск", "террористы", "Грозный". Теперь местонахождение Чечни знал даже первоклассник. Дядя Саша долго звонил кому-то, что-то прояснял, закрылся в комнате и пил коньяк в одиночестве. Затем сказал, чтобы Лизка ни при каких обстоятельствах не говорила бабушке и дедушке Ромки о войне. Она пообещала. Не говорила, отмечала дни до возвращения брата. Отмеренный срок закончился, Лизка ставила красные крестики на другом месяце, третьем, а дядя Саша делал телевизор тише или выгонял девочку с Цейсом из комнаты, когда передавали очередной репортаж о боевых действиях в Грозном.

Лиза не могла представить, что война может идти здесь и сейчас - в настоящее время, в стране, где она живет. Для девочки это слово всегда было связано с немцами и Гитлером, помыслить о том, что в данный момент ее горячо любимый и обожаемый Ромка убивает людей, она никак не могла. Но факт оставался фактом. Роман Бессонов на дембель не попал, остался со своим взводом на сверхсрочную службу. Домой письма перестал писать вообще, считая, что обнадеживать не стоит. Вдруг, завтра убьют, а письмо придет уже после?

За время отсутствия сына дядя Саша изменился, стал более замкнутым и понурым. Дела в бизнесе шли в гору, набирали обороты контракты, но отцовские переживания делали свое дело. Пытаясь хоть как-то компенсировать свою вину перед парнем, он сосредоточил внимание на Лизе, которой шел двенадцатый год. Она выросла, вытянулась, стала похожа на тонкую тростинку. На лице появились чудные веснушки, как дополнение к пшеничным волосам, приобретшим рыжий блеск. Лиза перешла в другую школу, более "элитную", с ней же за компанию туда попала и ее подруга Вика, чтобы не было так страшно адаптироваться в новом коллективе. Девчонок приняли сразу же, детская жизнь потекла своим чередом.

Лиза же постоянно думала о Ромке, он ей снился ночами, просил не уходить и оставить рядом Цейса. Она поклялась, что никуда не уйдет и пса не оставит. Так продолжалось почти полтора года.

Июнь выдался холодный и дождливый. Солнце показывалось изредка, пригревало землю, и вновь пряталось за покровом свинцовых туч. Радости от таких каникул не было и в помине. Да еще Цейс расстраивал до сердечной боли. Пес почти ничего не ел, не пил и постоянно лежал в конуре, высовывая морду, обнюхивал Лизкины руки, и вновь скрывался там явно разочарованный. Возраст у собаки почтенный - тринадцать лет. Дядя Саша привозил ветеринара, то развел руками, мол, что поделаешь, медицина бессильна. Лучше бы его усыпить, чтобы не мучился. Лизка расплакалась навзрыд, умоляла едва ли не на коленях. Они ведь ждут, должны дождаться Ромку! Взрослые махнули рукой, оставили девочку тихо страдать, а пса - помирать от старости.

Лиза увидела из окна, как высокий и плечистый незнакомец, одетый в военную форму, подошел к конуре Цейса. Друг, на удивление, вылез из своего убежища, стал обнюхивать руки, а затем еле-еле вилять хвостом; сил на большее у него не оставалось. Мужчина засмеялся, что-то сказал, склонился к псу, принялся нашептывать ему на ухо, совсем как...

- Рома! - выкрикнула Лиза, бросилась вон из дома, но подбежав к месту, остановилась, замерла. Не могла поверить, что красивый молодой мужчина и ее вечно дурашливый брат, которого она ждала всё время - один и тот же человек.