Небо Голливуда - [54]

Она указала ему жестом на широкий диван из зеленого бархата, и он сел. Она заняла место на стуле.

В одной руке она держала открытый конверт «Федерал экспресс», вероятно только что полученный, а вторую сжимала в кулак. Каменное выражение лица. Шахматистка. Она не узнала Грина, потому что всецело была поглощена его вопросами.

– Что с ним случилось? – спросила она, не глядя на него, но мысленно представляя Тино.

– Тело господина Родригеса обнаружили в Лос-Анджелесе, в Голливудских холмах, неподалеку от Голливудского знака. Он скончался от внутреннего кровоизлияния. Был жестоко избит.

Она молча покачала головой, невозмутимая как статуя, без надрыва, не теряя самообладания, горделиво печальная, словно Мадонна эпохи Ренессанса.

– У вас есть какие-то мысли на этот счет? – спросил Грин.

Она снова покачала головой, не открывая глаз. Нагнувшись, чтобы подобрать упавший на пол конверт, она заслонила лицо рукой. Кулак второй руки оставался сжатым.

Грин встал и пошел на кухню, прямоугольное помещение, граничившее с гостиной и выходившее в сад. В углу стояли большие коробки с собачьим кормом, сваленные друг на друга, словно мешки с цементом, – хватило бы на целую псарню. Он нашел пачку бумажных салфеток и, вернувшись в комнату, протянул ее Пауле.

Она развернула несколько салфеток. Разжатый кулак. Она успела спрятать то, что в нем держала.

– Как ваше полное имя? – поинтересовался Грин, вынужденный играть роль до конца.

– Паулетт Изабелла Картер.

– В каких отношениях вы состояли с господином Родригесом?

– Мы вместе жили в этом доме. Не как любовники, а как соседи. Тино – гомосексуалист.

– У него были враги?

– Нет. Насколько я знаю.

– У него не было судимостей, но пару раз его задерживали. Вам это известно?

– Нет. – У нее заложило нос, и она говорила так, словно была простужена. Она посмотрела на него сквозь слезы, пораженная этой информацией. – За что? – спросила она.

– По подозрению в мошенничестве и жульничестве. Он был замешан в криминальных действиях?

– Нет. Он был слишком для этого мягким. Слишком добрым.

– Вы вместе работали?

– Да. В казино «Эльдорадо».

– Вы работаете в Центральной кассе?

– Да.

– Значит, господин Родригес вращался в гомосексуальных кругах?

Он пытался вести разговор согласно якобы приобретенным навыкам в Полицейской академии – официальным, равнодушным тоном, как будто хотел выстроить схему из полученных сведений и продвинуться по службе.

Она кивнула.

– Был ли он причастен к шантажу, общался ли с подозрительными людьми?

– Нет, нет, нет.

– У вас есть магнитофон?

Она указала на шкаф.

– А что?

– Хочу дать вам кое-что послушать.

Грин протянул ей кассету. Она посмотрела на кассету в своей руке, не в силах осознать, что это, и поднялась с места.

В колонках что-то щелкнуло, когда она подключила их к магнитофону. Она вставила кассету в проигрыватель. Помимо кассеты, Грин взял с собой фотографию тела в морозильнике.

– Вы нашли ее у Тино? – спросила она.

– Сейчас все поймете.

Она нажала на кнопку и осталась стоять у шкафа посередине стены между коридором и кухней.

Стив: «Их еще нет».

Мускул: «Что тебе налить?»

Стив: «Скотч».

Мускул: «Со льдом?»

Стив: «Без».

Звуки наливаемого виски, звуки его поглощения.

Мускул: «Что будем делать?» Стив: «Если эта сволочь Тино еще жив, то он лежит в больнице. Думаю, мы сломали ему челюсть. Пройдут недели, прежде чем он сможет заговорить».

Мускул (торжественно): «Помню, тебе тогда еще не понравилась эта идея».

Стив: «Когда кого-то допрашиваешь, то, по-моему, раздробить ему челюсть, так что он не в состоянии произнести ни слова, – идея не из лучших».

Мускул: «У него пальцев не было».

Паула выключила магнитофон. Грин подошел к ней, опасаясь, что она вдруг убежит или вытащит пистолет. Эта была теперь другая Паула, и он не знал, на что она способна. Но он продолжал ее любить.

Она скрестила на груди руки и посмотрела на него яростным недоверчивым взглядом.

– Стив и Мускул, – сказал Грин. – В доме на Уитли-Хейтс. Мы быстро узнали, где Тино Родригес провел свои последние часы. Мы получили разрешение на прослушивание – и вот результат, Паула Картер. Ваше имя неоднократно упоминалось. Кстати, ваши высказывания у нас тоже записаны. О ключе и сейфе. О деньгах, которые предполагается поделить. Сказочка, которую вы сочинили для Родни, чтобы вернуться домой. Достаточно для получения срока. Мошенничество, заговор. Возможно, даже соучастие в убийстве.

Она молча смотрела на него, а затем покачала головой.

– Почему вы пришли один? – спросила она. – Полицейские никогда не заявляются поодиночке, не имеют права. Я читала книги о полицейских ритуалах и знаю, что они всегда действуют в паре, чтобы в случае чего поддержать друг друга, для предоставления доказательств и так далее. – Она на секунду замолчала, уставившись на него широко раскрытыми глазами. – Я тебя вчера тоже видела. В «Драис». Томми, я же тебя сразу узнала. Я видела, как ты проходил мимо, и подумала: «Как это возможно? Ты?..» Томми Грин. У тебя его глаза, его голос, его все. Никакой ты не полицейский. Ты Томми Грин, нацепивший нелепые усы и разыгрывающий из себя полицейского. А ведь я почти попалась. Я подумала: как может Томми Грин стоять сейчас передо мной и утверждать, что он из полиции? Двойник? Брат-близнец? Нет, это просто Томми Грин собственной персоной. Послушай, командир, если ты настоящий «коп», то ты должен назвать свое имя, к этому тебя обязывает закон. Тебя зовут не Ванэейхен. Как твое настоящее имя?