Небо Голливуда - [31]

– В мой номер в «Сант-Мартине». Или в машину недалеко от дома Родни, – ответил Грин. – Используем радиоантенну для приема, а вторую антенну установим для передачи.

– Какую машину вы имеете в виду? – спросил Бенсон. – Я не могу жить без моего «олдса».

– Купим какую-нибудь развалюху. Припаркуем ее на одной из соседних улиц, а в «Сант-Мартине» или здесь будем прослушивать.

Качая головой, Кейдж перегнулся через стол:

– Флойд, этот парень сумасшедший, ты что, действительно собираешься участвовать в таком бреде?

– У меня в подвале труп, – уклонился от ответа Бенсон. – Мне… э-э… нужно подумать. Сколько сейчас времени?

– Полдевятого, – сказал Грин.

– Через полтора часа мне надо уходить. Родни не любит, когда его беспокоят до одиннадцати.

– Он бросил взгляд на Кейджа. – Разве тебе не интересно, что они там задумали?

– Нет, – отрезал Джимми Кейдж.

– Я буду проезжать мимо вашей гостиницы. Я вас там высажу. А сейчас я умираю от голода. Могу я угостить вас обоих завтраком?

Они зажарили яичницу, подогрели хлеб в треснувшем тостере и сварили кофе. Ни один из них не проронил ни слова.

Если бы они не поехали к Голливудскому знаку, темноволосый Тино – или, точнее, то, что от него осталось после того, как его обглодали бы койоты, – так и лежал бы там, разлагаясь под солнцем. Возможно, его обнаружил бы какой-нибудь пьянчуга или безработный актер, но, скорее всего, еще долгие годы его тело продолжало бы сохнуть на скате ущелья, постепенно превращаясь в мумию. Так случилось, что он оказался на их пути. Тино погиб не зря, думал Грин, в гробовой тишине поглощая свой завтрак. Он слушал, как в кофеварке капает кофе, как сопит и пыхтит Бенсон, как, отправляя в рот очередной кусок, чавкает Кейдж; он слышал гул тысяч автомобилей на Пасифик-Коуст-Хайвей и шевеление пробудившихся соседей в этом суетливом городе. Тино избавит нас от страха быть такими же, как он, найденными на дне ущелья в полной неизвестности, думал Грин. Возможно, в его смерти скрыт какой-то тайный смысл.

– У меня есть план, – сказал Кейдж. – Это план с правилами.

– Дорогой Джим, я живу благодаря сплетням, лжи и мечтам, – сказал Бенсон. – Давай, поделись своим планом.

Кейдж вопросительно посмотрел на Грина, будто спрашивая разрешения для того, о чем собирался сейчас рассказать.

– Это не то, что ты думаешь. Это не связано с Тино.

– А что тогда?

Кейдж начал свой рассказ:

– Анна была чем-то вроде любовницы главаря мафии. Женщина на верхушке клана! Она руководила курьерской службой мафии. В один прекрасный день к ней на работу приходит устраиваться девушка. Что-то в этой девушке кажется Анне знакомым, где-то она уже ее видела. И что делает Анна? Пытается выяснить, кто эта девушка. И, черт возьми, девушка оказывается ее дочерью, от которой она отказалась много лет назад, когда сидела в тюрьме. Тем временем девушку посылают на задание – доставить пакет с сомнительным содержимым. Анна отправляется вслед за ней, и их обеих арестовывают. Анна предлагает сделку: освободите девушку и я все расскажу. Судебные органы соглашаются. И Анна свидетельствует против мафии. Мафия заказывает наемного убийцу. Тот находит Анну, но вместо того, чтобы ее убить, берет ее под свою защиту. Потому что он – отец той девушки. Как тебе такой поворот?

– Отлично, – сказал Бенсон, – продолжай.

При этом он не отрывал взгляда от остатков еды на своей тарелке – засохшего желтка и корочки хлеба.

– В этом рассказе есть еще и вторая сюжетная линия. Бывший адвокат главного мафиози выходит из тюрьмы, где он сидел за убийство своей жены, которого не совершал. Он хочет найти настоящего убийцу – по-видимому, профессионала. В результате поисков он сталкивается с наемным убийцей, превратившимся из киллера в ангела-хранителя. И что делает Анна? Натравливает их друг на друга!

– И чем все заканчивается?

– Анна и дочь убегают и живут долго и счастливо.

– А те двое мужчин?

– Им крышка.

– А где хеппи-энд?

– Флойд, хеппи-энды нынче не в моде. На дворе девяностые годы двадцатого века. Эпоха постмодерна.

– Я слишком стар. Мне нужен хеппи-энд. В моем возрасте мне больше нечего желать. Ты дозреваешь до этого по мере того, как приближаешься к собственному гнусному концу. Рассказ без счастливого конца ничего не стоит, – сказал Бенсон. – Сам сочинил?

Кейдж покачал головой:

– Том.

Бенсон с восхищением кивнул Грину:

– Примите мои комплименты, господин Грин. Немного запутанно, но, по-моему, весьма качественно. Вы пока еще молоды и потому можете не ставить точку в конце рассказа. Но, поверьте мне, со временем это пройдет. В любом случае отличный замысел!

– Запутанный сюжет сейчас допускается, – сказал Кейдж. – В рассказе Тома есть ирония, стиль и даже пища для размышления. У него в руках готовый сценарий.

– Как называется? – спросил Бенсон.

– «Пожар», – ответил Кейдж.

– «Небо Голливуда», – поправил Грин, не глядя на Кейджа.

– Извини, – сказал Кейдж. – Я не знал, что ты поменял название.

– Не сочтите за критику, но слегка попахивает культом, – проворчал Бенсон. – Вы хотите снять фильм с затянутыми кадрами и дискуссиями о человеческих недостатках? – Последние два слова он произнес абсолютно по-американски.