Небо цвета шартрез - [3]

По протоколу я имею право и возможность переключать каналы свидетелей. Сложно, например, допрашивать человека, который искренне убежден, что ты зомби, пришедший за его мозгом. Так что своим правом и возможностью я воспользовался и на этот раз. Зубы заранее заныли от предвкушения лавины бюрократии, которую вызовет это мое вмешательство.

Я отправил ее на «Первый Московский», а себе включил «Старую Москву». Многоцветная тишина технического канала сменилась покойным гомоном рынка. Ряды палаток протянулись из конца в конец Смоленской площади. Снег пронзительно поскрипывал под валенками досужих покупателей и озябших продавцов.

— Что делает жена, когда мужа дома нет! — протяжно выкрикивал книготорговец, резво приплясывая с лотком на животе. — Невероятные похождения отважного сыщика Ната Пинкертона! Половой вопрос и половой ответ от профессора Фрейда!

— Духи «Коти́» на золотники! Персидский от клопов порошок! — перекрикивала его вертлявая мещанка в плюшевом жакете и высоко шнурованных ботинках, видимо, только что выскочившая из тепла керосинной лавки, чтобы убежать тотчас в темную пасть мясного ряда.

— Рубец! Горячий рубец! — басовито, как большие трубы органа, гудели торговки, накрывавшие своими необъятными юбками горшки с парящим варевом.

— Пильсины, лимоны хороши! — перекликались фальцеты зеленщиков.

— В эдакой обстановке толкового допроса не получится, — проворковал мне прямо в ухо нежный девичий голосок. Оглянувшись, я увидел барышню в круглых очках без оправы, в лисьей горжетке поверх стеганой душегрейки, плотно облегающей хрупкую фигурку. А потом со мной проделали то же, что я сам проделал с Нечаевой. Мне насильно переключили канал.

Изящным жестом девушка, в контексте «Первого Московского» выглядевшая куда современнее (очки между тем остались на месте, что за прихоть?), отправила мне временный ключ (Арина Луцкая, восемнадцать лет, стажер службы безопасности архитектурного отдела). Я ответил тем же — пустая формальность, Арина, разумеется, прекрасно знала, с кем имеет дело.

У нас с архитекторами отношения примерно такие, как у мушкетеров короля с гвардейцами кардинала. Казалось бы, делаем одно дело, только в разных слоях реальности. А вот поди ж ты.

— С каких пор архитектурный отдел интересуется пропажами детей? — спросил я, не удержавшись от неприязненных ноток и надеясь, что мой блокиратор эмоций сработает как следует. Не сработал — это я увидел по лицу Арины. Она скрывать эмоции даже не пыталась.

— Не переживай, инспектор, детишек я у тебя отбирать не стану, — в ее голосе прозвучала неприкрытая ирония.

Ох уж эта мне юная поросль. В ее возрасте я и сам был борцом с окопавшимися где-то в прошлом веке нормами вежливости, а потом понял, что уважение к старшим — штука полезная. Эти, новые, уже не поймут. Аугментация изменила слишком многое.

Нетка тем временем подтвердила, что вмешательство архитекторов вполне легитимно: полным ходом шла спецоперация на Смоленском бульваре, и любое чрезвычайное происшествие в радиусе пяти кварталов входило в зону их интересов.

Я мельком порадовался: сносят наконец шестнадцатиэтажное страшилище рядом с институтом судебной медицины, утрясли-таки все разногласия. В этот самый момент Нетка уже капсулировала здание и территорию вокруг него: вырезала с виртуальной карты города, делая их невидимыми для джетов и юзеров, перенаправляла маршруты, втягивала свои нервные окончания, оставляя архитекторов и рабочих один на один c памятником брежневской эпохи, которому суждено исчезнуть через несколько часов. Если быстро найдем мальчишку, я успею своими глазами полюбоваться событием исторического значения. Ради такого зрелища я готов даже полностью отключить аугментацию.

Сделав вид, что потерял интерес к делам архитекторов, я обернулся к Нечаевой.

— Прошу прощения, нас прервали, — сказал я. — Так вот, о ключе…

— Нет у нее никакого ключа, — перебила меня Арина. — И телеметрия в пацана не вшита. Обходились электронным браслетом, полагаю. А сегодня Данька сумел от него избавиться, верно?

Нечаева закивала. А я не удержался от язвительного замечания:

— Вы еще скажите, что замок у вас в квартире механический.

Нечаева насупилась, и я понял, что угадал.

Конечно, Нетка работает не только с цифровым следом. Есть еще и видеопамять имплантов — идеальное свидетельство в расследовании чрезвычайных ситуаций. Нет необходимости брать показания у очевидцев, можно просто посмотреть, что именно они видели. В теории звучит отлично, но на практике доступ к информации настолько приватной получить весьма непросто, особенно если доступ требуется массовый. Я сразу отмел этот вариант. Мы такое разрешение будем выбивать часами. Остаются стационарные видеокамеры. Их теперь не так много, но это все же шанс…

— Я уже отправила запрос, — сообщила Арина, точно прочитав мое намерение по лицу.

Я скривился. Арина, похоже, заметила и это, но иронизировать не стала, а расшарила для меня свою визуалку. Разумно. Так мы не будем дублировать действия друг друга.

Пока Нетка собирала данные с видеокамер, я вспоминал дедовские методы ведения следствия.

— Так что же, — спросил я у Нечаевой, — ваш Данька ото всех информационных ресурсов отрезан?