Небо цвета крови - [4]

«Может, все же рискнуть и как-нибудь сходить туда? — с какой-то тревогой помыслил я. — Или не стоит?.. Как думаешь, Курт?»

И засомневался, призадумался.

Потоптавшись на месте, терпя незаметно одолевающий мороз, я все-таки решил пока повременить с таким решением и, потуже затянув рваный черный шарф на лице, свернул направо — к брошенному дому без дверей.

Дойдя до входа — секунду постоял в нерешительности, словно ожидая, когда вежливые хозяева разрешат войти, зачем-то провел рукой по холодному, местами треснувшему бетону, на всякий случай обернулся, не замечая никого поблизости, и переступил порог. Внутри царил жуткий бардак, разруха. В пролете между вторым и первым этажом гудели сквозняки, из огромных щелей в обшарпанных стенах с изодранными обоями сильно дуло. Сделав шаг-другой по коридору, засыпанному раскрошенным кирпичом, льдом и пеплом, я перешагнул через лежащую на боку детскую коляску, бросил беглый взгляд на донельзя запыленные картины и свернул на лестницу.

— Найти тут, конечно, ничего не ожидаю… — высказался вслух, поднимаясь по промерзшим ступенькам, осыпающимся прямо под ногами, — …но зайти все равно стоит — глядишь, что интересное попадется.

На втором этаже — точно такой же разгром, если и того не хуже. На стенах толстыми шершавыми темно-зелеными полосами намерз иней, всюду — осколки, обломки мебели, прожженные насквозь доски, стулья, мусор. С дырявого потолка падал скопившийся на крыше пепел. Пахло стынью, застарелостью.

— Ну-с, посмотрим… — с какой-то неуверенностью проговорил я и, растолкав теплыми ботинками груду хлама, прошел дальше.

Заглянул в небольшую комнатку с дверью, висящей на одной ржавой петле, где кроме разбитого шкафа да серванта больше ничего не разыскалось, прошел в ванную. Пол засыпан кафельной плиткой, потолок облупился, заплесневел, раковина разбита вдребезги, как и унитаз, большое зеркало — частично осыпалось, точно мозаика.

— Кто ж тебя так, а?.. — сочувственно протянул я, поднял на лоб защитные очки, взглянул в свое перекошенное потресканное отражение — лицо с мороза красное, глаза волчьи, сероватые, прищуренные, на бровях застыли льдинки, нос чуть подрагивал. Потом встал ближе и продолжил: — Дурное это дело — зеркала колотить. Вот чем оно помешало? Висело себе и висело…

И, хмыкнув, опустил голову. Сразу под раковиной обнаружил настоящее сокровище — затвердевший кусок мыла, а рядом — три пустые бутылки: две из-под шампуня, одна — от бальзама для волос.

— Жаль, конечно, что не полные, — Джин и Клер бы притащил… — разочарованно вздохнул я и, схватив мыло, сунул в карман куртки, — но и мыло ничуть не хуже. Все-таки зашел не зря — уже есть первая удачная находка. Если, дай бог, и дальше так пойдет, может, даже кое-что и в Грим на продажу отнесу. Главное — не сглазить, как это часто бывает…

Еще раз пробежался глазами по ванной и, не найдя ничего стоящего, — покинул ее.

Пусто оказалось и на запорошенной снегом раскуроченной кухне — там уже успели побывать до меня, вынеся все самое ценное и нужное. Одни только поломанные жалюзи шумно колыхались от едва уловимого ветра, словно прогоняя отсюда случайно забредшего человека, еще надеющегося что-то разыскать среди обледеневших стен.

— Ну и бог с этой кухней… — ничуть не расстроившись, высказался я, — сам, в конце концов, виноват — надо было раньше сюда заглянуть, пока это место не приглядел себе кто-нибудь другой.

И вздохнул, направился к последней комнате.

Поставив винтовку возле старого гардероба, я отряхнул от пепла капюшон с мехом, скинул, стянул с лица шарф, снял городской бежево-бирюзовый рюкзак, положил на запыленный угловой диван и прошел вглубь помещения. На полу, прикрытом курчавым ковром, валялась порванная, истрепанная одежда, что годилась лишь на тряпки, раздавленные диски, отражающие медно-алые лучи, какие-то коробки, всевозможный хлам. Справа висела просторная книжная полка с расставленными забавными статуэтками, рамками с обезличенными фотографиями и невзрачными мягкими игрушками, а сразу перед ней — просторный, подвешенный за пару крючков, потускневший флаг с единственной кричащей надписью-лозунгом, написанной крупными черными буквами, над какими время осталось не властно:

$$$«НЕ ГУБИТЕ ПРИРОДУ!»

Я подошел, задержал печальный взгляд, несколько раз перечитал про себя этот призыв.

— Слова-то громкие, страстные, но бесполезные… — признал, наконец, я и прибавил холодно, осуждающе: — Они, увы, только воздух сотрясать умеют, а сердца вовсе не трогают. Во всяком случае, их так и не услышали.

Потом достал недокуренную с ночи сигаретку, подул, словно та валялась в грязи, сунул в рот, неторопливо закурил и приблизился к полке с книгами, пробегаясь пальцами по шершавым застарелым корешкам. Почти все — уже нечитабельные, порченые, превратившиеся в требуху, а те, что еще сохранили хоть какие-то названия, — либо технического уклона, либо научного, либо религиозного и годились исключительно на розжиг костра для ночлега. И только одна, может быть две стоили того, чтобы их взяли и раскрыли.

— Будет что почитать Клер перед сном, — с улыбкой отметил я, носом выдохнул горький дым и сложил примеченную литературу в ровную стопку возле рюкзака. Остальные брать не стал, руководствуясь золотым правилом «бери только то, что действительно нужно». — А другие не возьму: продать все равно не продашь — они никому не нужны, а носить с собой лишний груз — подвергать себя дополнительному риску.