Небо цвета крови - [20]

Так, отмахиваясь прикладом от дотошных стеблей, настойчиво лезущих в лицо, шаг за шагом, под хруст снега, проделал половину пути, между делом пытливо разглядывая знакомые здания, куда когда-то захаживал.

Ничего, как мне казалось, в них не изменилось, разве что кое-где под тяжестью льда отвалился водосток, да слетела с крепежей парочка-другая труб. Окна целы, только сверху донизу промерзли, помутнели, утратили всякую прозрачность, затянулись морозными узорами.

— Даже не верится, что никто, кроме меня, туда так и не заходил… там же столько всего интересного можно отыскать! — с каким-то восторгом восклицал я, припоминая все те вещи, что достал для дочери именно здесь. — Что, ни у кого детей нет, что ли? Одежда не нужна? Или попросту не знают об этом тихом местечке…

Тут мыс ботинка уперся во что-то сплошное, неподвижное, скрывающееся в высокой траве, за снегом, я запнулся, едва не споткнувшись, поспешно бросил рассеянный взгляд под ноги — передо мной ничком лежало замерзшее скрюченное тело в поношенных зимних вещах. Перевернув на спину — ужаснулся: на месте правого глаза зияла почерневшая от крови дыра, грудь и шея — искусаны зверьми.

— Кто ж тебя так, а?.. — и, бегло оглядевшись по сторонам, рассудил: — Недавно, судя по всему, — два-три дня максимум… — Задумался — тот, кто стрелял, точно знал в кого и зачем… опустил глаза: карманы не вывернуты, следов разбоя нет. — И явно не ради наживы.

Вытянулся, осмотрелся: ничего подозрительного, все на удивление спокойно.

— Не стоит тут задерживаться… — решил я.

И только собрался идти дальше — в крайнем левом заволоченном инеем окне второго этажа последнего корпуса заметил яркий отблеск света. Он длился всего секунду, миг, но этого хватило, чтобы успеть отскочить в сторону. Сразу за ним — одиночный выстрел, перекрывший собой дальний ор бродячих псов, стекло разлетелось вдребезги, посыпалось вниз, и в то место, где я только что находился, сбрив несколько травинок, ударила горячая пуля снайпера. Взлетевшая залежавшаяся снежная пыль долго кружилась в холодном воздухе, а потом натолкнулась на резкий ветер и понеслась куда-то следом, словно покоряясь неукротимой силе.

— Метко бьет, сволочь!.. — усмехнулся я, залег с винтовкой в траве, силясь разглядеть через прицел стрелка-невидимку. Но он исчез бесследно как тень — наверняка тоже искал меня, дабы уж точно добить без промаха. — Ждал меня, скотина… мог же прикончить еще раньше, но просчитался…

Собаки через некоторое время затихли, ветер поменял направление, гладил траву против шерсти. На небе началось беспорядочное движение кровавых лохматых облаков. Таинственный снайпер по-прежнему сидел в засаде и никак себя не выдавал, а его прицел, однажды сыгравший с ним злую шутку, больше не мерцал.

«Я знаю, что ты рядом… — с уверенностью думал я, — живым со своей территории теперь точно не выпустишь…»

И тут осмелился на безрассудство — вступить с потенциальным убийцей в контакт.

— Эй!! — зычно крикнул я. — Предлагаю поговорить!!

А сам — ползком назад, не отрывая глаз от зловещих окон, где затаилась смерть. Ответа, конечно же, никакого не получил, но радовало одно — не последовало и выстрела.

— Я тебе не враг!.. — пытался убедить я. — Слышишь? Эй?.. Я просто мимо шел!..

Тишина.

И когда уже стал думать, что, наверно, зря все это затеял, из самого первого призрачного окна донесся загашенный, какой-то утробный голос, совсем не напоминающий человеческий:

— Все вы просто мимо проходите, — в нем звучали нотки укора, — людьми порядочными прикидываетесь… погреться у костра просите… — и словно озверел: — А потом нож к глотке подставляете!.. Последнее уносите, твари! Бога в вас нет! Собаки!

«Бредит, что ль?» — мелькнула мысль, а потом бросил:

— Кто ж тебя так обидел-то, что ты в первого попавшегося человека палить начинаешь да тварью и собакой оскорбляешь?

Снайпер долго молчал, будто бы и сам не до конца понимал этого, не мог объяснить.

Наконец ответил так:

— Был тут один… — начал он, заметно потеплев в голосе, — за хорошего человека принял ведь, доверился, даже разговорились, а как отвлекся — он — раз! — и за ножичек! «Давай-ка, говорит, свой мешок сюда и ружье, пока еще дышать можешь». Ограбить вздумал!

Слушая его, я невольно скосился на труп и подумал:

«Вот и нашел свой конец, видимо… — и добавил: — Только не самый лучший…»

Будто бы догадываясь, куда сейчас смотрю, снайпер продолжил:

— Он как раз там, где-то рядом с тобой лежит, догнивает! Я ему хорошенько мозги проветрил! Только не смотри, что такой — это над ним так позапрошлой ночью два молодых потрошителя порезвились… зубки у них еще маленькие, нетвердые, кусают неуверенно, пугливые очень… — говорил уверенно, увлеченно, даже с долей наслаждения, словно отмстил не простому грабителю, а кровному врагу, — ну ничего-ничего… уроком послужит!

— Так ты охотник, что ли? — сразу догадался я и, с намерением поддержать холодный разговор, прибавил льстиво: — Четко ты ему… в глаз-то, будто шкурку не подпортить хотел…

Послышался неприятный, нездоровый смех — стрелка такие слова растрогали.

— Ну, еще бы! Охотой живу же не один год! — и, вспомнив о том, как я точно угадал его призвание, посмеиваясь, заявил: — Хе-хе! А ты молодец — сразу определил, чем на кусок хлеба себе зарабатываю.