Небесный полководец - [124]
Я подошел и легонько пнул его под ребра.
— Где Уильямс? — спроси л я. Пять раз я пинал его и спрашивал. Арена, покачал головой и попытался сесть. Пришлось наступить ему на физиономию, чтобы он успокоился. Я повторил вопрос.
— В академии не учили таким приемчикам, — простонал Арена.
— Жизнь многому учит.
— Уильямс был слабаком, — сказал Арена — И трусом.
— Говори яснее. — Я снова ударил его, на этот раз побольнее. Но я понял, к чему он клонит.
— Детонатор! — простонал Арена. — Я дал ему понюхать газу, хотел разговорить А он взорвался! Почувствовал, что расколется, и разнес свою вшивую башку!
— Да, — кивнул я. — Он и не мог иначе. Гипноз.
Арена выругался, вытирая с ища кровь.
Распутав веревку, я как следует связал Арену. Чтобы он не рыпался, пришлось дать ему пару оплеух. Я полюбовался на содержимое его карманов, забрал со стола «сувениры». Потом нагнулся над Стенном. Он дышал.
— Ничего, оклемается, — пробормотал Арена. — Я ему не сильно врезал.
Взвалив Стенна на плечо, я сказал:
— Пока, Арена. Не знаю, почему я не вышиб тебе мозги. Наверное, я сделал бы это, не окажись в твоем бумажнике свидетельства о награждении военно-морским крестом.
— Слушай, возьми меня с собой, — попросил Арена.
— Дельная мысль. — Я усмехнулся. — А заодно — парочку тарантулов.
— Хочешь пробраться к машине, верно?
— Верно. Как же иначе?
— Крыша, — сказал он. — На крыше у меня всегда шесть—восемь вертушек. К машине тебя не пропустят.
— Почему ты мне об этом говоришь?
— В моем доме восемьсот парней с пушками. Они знают, что ты здесь, и не спускают глаз с твоей машины. Ты не пройдешь.
— А тебе какое дело, пройду я или нет?
— Если ребята ворвутся сюда и увидят меня в этой упаковке… Они закопают меня, не развязывая. Вот так-то, Макламор.
— Как попасть на крышу?
Он объяснил. Я прошел в указанный угол, нажал на указанную кнопку. Одна из панелей отъехала в сторону. Я обернулся и взглянул на Арену.
— Из меня получился бы неплохой моряк, Макламор, — сказал он.
— Не хнычь, Арена
Поднявшись по короткой лестнице, я ступил на квадратную площадку.
Арена не соврал. На площадке стояло восемь вертолетов. Я усадил Стенна на сиденье четырехместного «Кэда», пристегнул ремни. Он невнятно бормотал, приходя в себя. Ему казалось, он все еще дерется с Ареной.
— …уходи… я задержу…
— Ну-ну, успокойтесь, адмирал. Теперь нам никто не страшен. Где корабль? — Я потряс его за плечо. — Где корабль, спрашиваю?
Через некоторое время он ответил. Корабль находился недалеко, в часе лета.
— Ждите, адмирал, — сказал я, когда мы прилетели. — Я скоро вернусь.
— Куда вы?
— Нам сейчас позарез нужны крепкие ребята, — ответил я. — Кажется я знаю одного парня, который не прочь вступить во флот.
ЭПИЛОГ
Адмирал Стенн отвернулся от экрана коммуникатора.
— Думаю, если мы сообщим о своей победе, этого будет достаточно, коммодор. — Как всегда, он говорил голосом профессионального диктора, но сейчас на его лице сияла широкая улыбка.
— Как прикажите, сэр, — ответил я, улыбаясь не менее лучезарно, и объявил по радио, что Продовольственный Конгресс согласен подать в отставку всем составом, и что через неделю пройдут выборы законного правительства.
Я переключился на двигательный отсек. Увидев меня, дежурный сержант Арена поднял пенящийся бокал. Будь я проклят, если он тоже не улыбался.
— Думаю, они поняли, у кого из нас мышцы покрепче, коммодор, — сказал он. — Да, демонстрация огневой мощи прошла отлично, Макс.
— А ведь мы даже не задели поверхности!
— Я возвращаюсь на «Аляску», Макс, — заявил Стенн.
Я смотрел, как он мчится в пустоте к крейсеру, сверкавшему в полумиле от нас. Через пять минут патрульному отряду предстояло перейти на орбиту, удобную для наблюдения за планетой. Мне же выпала участь командовать эскадрой, уходившей в дальний космос, по следам чужаков, оставивших на Марсе звездные карты.
Стенн был не из тех, кто теряет время понапрасну. Я взглянул на хронометр — пора подавать команду — и переключился на частоту моих кораблей.
Джордж Мартин
ОДИНОКИЕ ПЕСНИ ЛАРЕНА ДОРА
Говорят, есть на свете девушка. Она бродит из мира в мир. Девушку зовут Шарра.
Говорят, у нее серые глаза и светлая кожа. Волосы ее — черный водопад с красными отблесками, она носит корону — блестящее черное металлическое кольцо.
Она умеет находить Врата.
Начало этой истории утеряно для нас вместе с воспоминаниями о тех мирах, откуда она пришла. Есть ли у этой истории конец? Неизвестно. Но даже если она закончится, мы не узнаем об этом.
Мы знаем лишь часть легенды, короткий рассказ внутри бесконечно длинного пути девушки. Рассказ об одном мире, где останавливалась Шарра, об одиноком певце Ларене Доре и их короткой встрече.
В сумерках долина едва различима. Распухшее лиловое солнце висело над лесом, усталые лучи высветили блестящие черные стволы и призрачно-черные листья деревьев. Тишину нарушали лишь крики птиц-плакальщиц, вылетевших навстречу ночи, и мягкое журчание ручья, укрывшегося среди деревьев.
Сквозь невидимые Врата обессиленная и окровавленная Шарра ворвалась в мир Ларена Дора. На ней было белое платье, испачканное и пропитанное потом, и тяжелый меховой плащ, разодранный на спине. На руке, тонкой и изящной, кровоточили три длинных царапины. Пошатываясь, она остановилась на берегу ручья и прежде, чем опуститься на колени и перевязать раны, настороженно огляделась. Вода в ручье казалась темно-зеленой и подозрительной, но Шарра умирала от жажды. Она напилась, вымыла руки и перевязала раны куском материи, оторванным от платья. Солнце опускалось все ниже.
