Небесное созданье - [110]
— Пошли!
Во дворе разглядел пробоину:
— В гараж!
Взяли ключи у сторожа, открыли мастерскую. Ломиком дыру выправили у цистерны.
— Теперь варить надо, — говорит Вася, — изнутри варить. Чтоб заплата не снаружи сидела. Открывай люк, пусть цистерну продует.
Открыл. Да разве ее быстро продует. А Вася уж и робу натягивает, провод от сварочного аппарата тянет, электрод цепляет. Быстро все делает. Лучше его сварщика отродясь не видал. Не успел я опомниться — он в люк лезет. У меня в пятках зуд начался. Чиркнет — думаю, электродом, бензиновые пары и взыграют, разлетится цистерна, как детский шарик. Вася словно понял меня, бросил: «Отойди подальше!»
Стою, и ноги сами назад тащат. Можно было и отойти. Он сам просил. А душа против. Совестно. Из-за меня человек рискует, а я, как самый последний подлец, прятаться буду. Кровь в голове от напряжения шумит. Перед ожиданием.
И все же я отступил. По гроб не забуду и не прощу себе. Как ударил грохот в цистерне — меня, словно ветром, назад. Конец Ваське — подумалось. А грохот снова и снова. Из люка дым едкий идет. Минут пять гремела цистерна. Тут и слесаря и шофера собрались. Стоят, оцепенели. Сроду такого не видели.
Потом, лишь затих грохот, кинулся я к цистерне. Ребята следом. Вытащили Васю. Лицо в копоти. Бледный. Рвать его стало. Наглотался паров-то. Умыли мы его, усадили. Ему и легче стало. Сколько, спрашивает, бензину было?
— Тысяча по накладной.
— Ребята… кидайте талонов… Отдаст потом…
А ребята у нас, знаешь… вмиг набрали.
Заправился я снова и, пока начальства не было, — в свой рейс. Отвез как положено. Поворчали, правда, малость в районе насчет того, что поздно. Да ничего, обошлось. Лучше поздно…
А на другой день меня и Васю начальник автобазы вызвал. Я рассказал, как было дело. Конечно, о том что недоспал — ни-где ни слова. Ладно, отпустил он меня. Раз отвез — свой долг выполнил. Насчет пробоины цистерны — залатали же. Бензин — занял. Не к чему особо-то придраться. Простили на первый раз. Молодость и прочее.
А с Васей долго в кабинете разговаривали. Не знаю о чем. Но только хмурый он вышел. Как ни допытывался — молчит… Только отшучивается. Веселый он, Вася.
А потом как-то из рейса приезжаю, ребята мне: Васька Са-вельев уволился и уехал. Меня словно холодной водой. Поспрашивал — никто не знает куда. Родных у него не было. Он к нам из армии пришел… Холодно мне без него стало. Во сне долго его видел. Сейчас — реже. Время стирает… Лицо его стал забывать. А вот душу — не могу. И не забуду. Мне тоже захотелось для людей что-то хорошее сделать. Ну, вроде аэросаней, что ли. Я и гусеницы для грузовика конструирую. Съемные. По болоту и снегу ездить… Растравил себе душу. Дай-ка сигарету. Пойду покурю на улице. Форточки тут не в моде.
А потом, деликатненько постучав, вошел Петрович:
— Извиняюсь. А где Алексей Батькович? Не надоел он вам? — лицо его лоснилось от внутреннего тепла и сытости. — Чудак он, ей-бо! Шофер — вполне положительный. И кабы не его эти самые выверты — был бы человек на уровне. А то… — Он склонился и шепотом: — Бабу взял с пацаном. Женился! Нешто без пацана не нашел бы? Чудак, ей-бо!.. Или вот книга… Я ее давно у него приметил… Не по-нашему писана. Буквы чужие, не наши. А зачем? Зачем работяге чужой язык? Кабы рейсы за границу были. Баловство все это. Сначала книга чужая… потом… — Он остро глянул на меня положительными голубыми глазами. — А отчего все это? От коллектива отделяется. Индивидуализм проявляет. Надо будет попросить, чтоб поручили над ним шефствовать. Надо товарища до уровня довести. Как думаете, поручат? Время ведь сейчас такое: с людьми работать да работать надо.
Чужой праздник
В конце дня, на заснеженной трамвайной остановке, у хлопчатобумажного комбината к девушке рабочего вида подошел моложавый мужчина.
— Скажите, пожалуйста, — заговорил он медлительным рокочущим баском, — каким номером можно добраться до центра города?
— На однерке, — отозвалась девушка механически, глядя вдаль, откуда должен появиться трамвай. Усталость и безразличие сквозили в ее озябшем остроносом лице, позе и голосе.
— Это значит, на первом? — уточнил он, улыбаясь мягко и застенчиво. И не отходил, ждал ответа.
— А вы что, иностранец? — огрызнулась она, презрительно дрогнув бледной щекой. — По-русски не понимаете?
— Но в русском языке нет слова «однерка». Есть «единица», — заметил он безо всякой обиды.
— Но ведь поняли же, — выдавила она уязвленно.
— Теперь понял. Большое вам спасибо. — Он склонил голову в знак благодарности, мягко улыбаясь, и все не отходил прочь, испытывая к довольно невзрачной особе какой-то устойчивый интерес.
Наверное, ей стало неловко за свою грубость, и она, помолчав, хрипловато поинтересовалась:
— А куда вам в центр?
— В гостиницу «Центральная».
— На первом доедете до Октябрьской площади. Там, по ходу, пересядете на первый троллейбус и еще проедете две остановки.
— Благодарю, теперь точно доберусь, — очень проникновенно проговорил мужчина и все медлил отходить. — Простите, еще один вопрос, — продолжил он со смущением. — Вы сегодня вечером свободны?
— В каком смысле? — настороженно осведомилась девушка, мельком глянув на незнакомца.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Евгений Гущин стремится разобраться в важных и нелегких вопросах. Скажем, возник на месте таежной деревеньки рудник, промысловики-охотники стали шахтерами. Явление это прогрессивное, но как оно сказалось на жизни горного края; нет ли здесь издержек, без которых лучше бы обойтись? — размышляет автор в повести «Облава». Герой Е. Гущина не может довольствоваться личным благополучием, будь то бригадир Табаков («Дом под черемухой») или председатель Горев («Бабье поле»), такой герой, безусловно, человек для людей.
Читателю широко известны романы и повести Евгения Пермяка «Сказка о сером волке», «Последние заморозки», «Горбатый медведь», «Царство Тихой Лутони», «Сольвинские мемории», «Яр-город». Действие нового романа Евгения Пермяка происходит в начале нашего века на Урале. Одним из главных героев этого повествования является молодой, предприимчивый фабрикант-миллионер Платон Акинфин. Одержимый идеями умиротворения классовых противоречий, он увлекает за собой сторонников и сподвижников, поверивших в «гармоническое сотрудничество» фабрикантов и рабочих. Предвосхищая своих далеких, вольных или невольных преемников — теоретиков «народного капитализма», так называемых «конвергенций» и других проповедей об идиллическом «единении» труда и капитала, Акинфин создает крупное, акционерное общество, символически названное им: «РАВНОВЕСИЕ». Ослепленный зыбкими удачами, Акинфин верит, что нм найден магический ключ, открывающий врата в безмятежное царство нерушимого содружества «добросердечных» поработителей и «осчастливленных» ими порабощенных… Об этом и повествуется в романе-сказе, романе-притче, аллегорически озаглавленном: «Очарование темноты».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Анатолий Иоффе, врач по профессии, ушел из жизни в расцвете лет, заявив о себе не только как о талантливом специалисте-экспериментаторе, но и как о вполне сложившемся писателе. Его юморески печатались во многих газетах и журналах, в том числе и центральных, выходили отдельными изданиями. Лучшие из них собраны в этой книге. Название книге дал очерк о применении гипноза при лечении некоторых заболеваний. В основу очерка, неслучайно написанного от первого лица, легли непосредственные впечатления автора, занимавшегося гипнозом с лечебными целями.
С одной стороны, нельзя спроектировать эту горно-обогатительную фабрику, не изучив свойств залегающих здесь руд. С другой стороны, построить ее надо как можно быстрее. Быть может, махнуть рукой на тщательные исследования? И почему бы не сменить руководителя лаборатории, который не согласен это сделать, на другого, более сговорчивого?
Человек и современное промышленное производство — тема нового романа Е. Каплинской. Автор ставит перед своими героями наиболее острые проблемы нашего времени, которые они решают в соответствии с их мировоззрением, основанным на высоконравственной отношении к труду. Особую роль играет в романе образ Москвы, которая, постоянно меняясь, остается в сердцах старожилов символом добра, справедливости и трудолюбия.
Виктор Макарович Малыгин родился в 1910 году в деревне Выползово, Каргопольского района, Архангельской области, в семье крестьянина. На родине окончил семилетку, а в гор. Ульяновске — заводскую школу ФЗУ и работал слесарем. Здесь же в 1931 году вступил в члены КПСС. В 1931 году коллектив инструментального цеха завода выдвинул В. Малыгина на работу в заводскую многотиражку. В 1935 году В. Малыгин окончил Московский институт журналистики имени «Правды». После института работал в газетах «Советская молодежь» (г. Калинин), «Красное знамя» (г. Владивосток), «Комсомольская правда», «Рабочая Москва». С 1944 года В. Малыгин работает в «Правде» собственным корреспондентом: на Дальнем Востоке, на Кубани, в Венгрии, в Латвии; с 1954 гола — в Оренбургской области.