Небесная тропа - [57]

– Извольте объясниться, сударь, – хмуря брови, сказал он.

– Да, конечно, сейчас объяснюсь, – поспешно кивнул ЭРик. Он старался попасть в тон штабс-капитану, но не находил нужных слов, и повторял первое попавшееся из дедова лексикона. – Вот, извольте послушать. Некто Фарн гоняется за мной по всему городу Санкт-Петербургу, а из-за чего? Вам знакомо это имя?

– Город Санкт-Петербург… Кажется, да, существовал такой. – Едва заметная усмешка тронула губы штабс-капитана. – Но теперь его именуют по-другому.

– Ленинград, – ляпнул ЭРик.

– ЧТО?! – охнул Крутицкий, будто пуля угодила ему в сердце.

– Я ошибся. Петроград, – спешно пробормотал ЭРик. – Ленинградом его назовут потом. Но не волнуйтесь, Санкт-Петербург еще вернется.

Их глаза вновь встретились. Теперь ЭРику показалось, что он смотрится в зеркало: у штабс-капитана были точно такие же глаза, как у него: темно-зеленые, с прозрачными светлыми прожилками.

«Что ж тут удивительного? – подумал ЭРик. – Ведь это мой дед».

– Попрошу вас так больше не шутить, милостивый государь, – процедил сквозь зубы Крутицкий.

– Это не шутка. И вы не ответили мне, хотя я спросил вас о Фарне. – ЭРик выдержал взгляд.

– Фарн… Да, я с ним встречался однажды. Отвратительный тип. У нас вышла ссора, а после ссоры – дуэль.

– Вы убили его?

– Разве я кажусь таким кровожадным? К тому же это было еще до войны. За долгие годы в окопах я много чего повидал. А тогда я учился в университете. Юнец…

– Вы убили его? – повторил свой вопрос ЭРик.

– Нет.

– Жаль.

– Если сказать честно, я спасся чудом. Был уверен, что пуля Фарна попадет мне прямо в лоб. Я даже ощутил холод в том месте, куда должен был угодить свинец. Но в последний миг полупрозрачная рука мелькнула перед моим лицом, и пуля просвистела подле уха. На следующий день господин Фарн исчез, и мы более никогда не встречались. Вот только письмо… – Крутицкий прошелся по библиотеке, скользя тонкими пальцами по зеркальным стеклам книжных шкафов. – На следующий день после дуэли мне передали письмо, полное угроз. Подписи не было, но я уверен, что именно господин Фарн написал его.

– Он угрожал вас убить?

– Нет, он обещал превратить мою жизнь в ад.

– Несомненно, это связано с Перуновым глазом.

– Что вам известно про Перунов глаз?

– Я нашел страничку из вашего дневника.

Лицо штабс-капитана вновь исказилось. Неловко качнувшись из-за искалеченной ноги, он шагнул к ЭРику и схватил внука за отворот рубашки.

– Кто тебя послал шпионить за мною, мразь?!

– Э, хватит! Коли не хотите, чтобы худо было! – крикнул ЭРик.

Дикий его нрав тут же взял верх над внешней смиренностью. Без труда ЭРик разжал пальцы Крутицкого и оттолкнул деда. Тот ударился спиною о дверцу шкафа. Жалобно звякнули стекла. Штабс-капитан не устоял на ногах и грохнулся на пол. Из распахнувшихся дверец шкафа на него посыпались книги в темных с золотым тиснением переплетах. ЭРик явно не рассчитал свою силу.

– Прошу заметить, – сказал он сухо (откуда только такие дурацкие обороты – никогда прежде он так не говорил), – что я вдесятеро сильнее, но покалечить вас у меня нет никакой охоты. – И он протянул руку деду, чтобы помочь подняться.

Штабс-капитан демонстративно отвернулся и оперся на стоящий рядом стул – кабинетный, с высокой спинкой, украшенный резными львиными мордами. Только сейчас ЭРик сообразил, что видел эти стулья в квартире Милослава. Как странно! Остались только стулья.

– Пора нам наконец объясниться. – ЭРик злился на самого себя и на своего непонятливого предка. – Страничку из вашего дневника я нашел в альбоме с фотографиями, альбом тот лежал в комнате матушки моей Ольги Михайловны Крутицкой, невестки вашей, Станислав Николаевич.

– Невестка? Разве у меня есть невестка? – штабс-капитан позволил себе ироническую усмешку.

Однако ЭРик ничуть не смутился.

– У вас есть сын Сергей, так?

– Сереженьке только шесть лет. Да вы шутник, милостивый государь, как я посмотрю.

– Да, сейчас ему шесть, но многое случится потом. Я ваш внук, Станислав Николаевич, я пришел из будущего. И именно там, в будущем я нашел альбом с армейскими фото. На всех фотографиях вы срезали погоны.

– Будущее, – недоверчиво скривил губы Крутицкий. – Разве оно у нас есть? Известно ли вам, чем я сейчас занят? Нет? Я бросаю эту прекрасную квартиру и ищу себе маленькую неприметную норку. Потому что в этой квартире, где проживал штабс-капитан Крутицкий, прапорщику Крутицкому – как я имею теперь честь числиться по документам – не место.

– Вы боитесь? – спросил ЭРик.

– Представьте себе, да. Я три года провел в окопах, из прапорщика дослужился до штабс-капитана, был тяжело ранен. А теперь вздрагиваю, услышав шаги на лестнице, и просыпаюсь в холодном поту по ночам – всякий раз кажется, что за мной пришли. Никогда прежде мое положение не было столь унизительным.

– Возможно, это не предел.

– Не предел?! Не предел – сидеть в камере смертников, откуда моих товарищей каждодневно уводят на расстрел? А подлец, выскочка, самодовольный тупица еще и глумится над тобой? Когда мерзавец, гнусно улыбаясь, говорит, что питает к тебе добрые чувства и потому тебя, офицера. не расстреляют. Разве это не предел? А я не мог плюнуть ему в лицо, потому что уж тогда точно бы получил пулю в лоб. Я обязан этому человеку,