Небесная Секира - [7]

Подрагивая, словно клок тумана на ветру, призрак скорчился в трех шагах от киммерийца. Облачная плоть его отчасти сохранила прозрачность, но казалась теперь не красноватой, а скорее серебристой, отливая холодным отблеском полированной стали. Конану никак не удавалось определить, наг ли пришелец или облачен в некое подобие одежды: тело его словно бы окутывал широкий и просторный плащ, из-под которого вдруг выступали то угловатое плечо, то рука, ступня или колено. Лицо, занавешенное капюшоном, маячило смутной тенью; черты его плыли, менялись в зыбкой неопределенности между мужским и женским обличьем, и только глаза, огромные, горящие ледяным огнем, были неподвижны: два пронзительно-синих сапфира в оправе густых черных ресниц.

Чем дольше Конан приглядывался к этому странному существу, тем спокойней становилось у него на сердце. Чем или кем не оказалось бы это туманное бесполое Оно, вид его был не слишком устрашающим. И не потому лишь, что пришелец не имел когтей, клыков либо иного демонического оружия - ведь человек, призрачный или реальный, на самом деле мог представлять не менее страшную угрозу, чем целый сонм демонов. Возможно, сей призрачный монстр тоже являлся когда-то опасной и хищной тварью, но сейчас он выглядел так, словно его не кормили столетиями. Члены его, приоткрытые плащом, были костлявыми, тонкими, жилистыми и сухими; лицо поражало неестественной худобой; сгорбленные же плечи и тощая фигура могли принадлежать лишь немощному старику. Или старухе - Конан все еще пребывал в сомнении насчет пола этого существа.

Но он его не боялся. Стоило ли тревожиться из-за клочьев зыбкого тумана? А если Оно обретет вещественность и телесность, то покончить с таким жалким созданием можно одним ударом кулака… Разумеется, если призрачный гость, порождение файонских камней, не обладал некой могущественной магией, в чем Конан сильно сомневался. Какие уж тут чары! Одна кожа да кости, и к тому же сотканные из полупрозрачной серебристой дымки… Правда, были еще и глаза, горевшие неукротимым сапфировым огнем.

Бесцветные губы призрака зашевелились. Он что-то хотел сказать, но похоже, язык не повиновался ему; до Конана долетели лишь хриплые звуки, напоминавшие лай издыхающего шакала. Однако странная тварь не оставляла своих попыток, и вскоре киммериец разобрал:

– Крр-роовь… крр-роовь… крр-роовь…

Теперь это походило на скрип немазанного тележного колеса. Конечно, призрак хотел крови - чего ж еще жаждать подобному существу? Но хотеть и взять - разные вещи; Конан не собирался по доброй воле делиться с туманным монстром кровью, а получить ее силой тот явно не мог.

– Крр-роовь… - хрипела призрачная тварь, - крр-роовь… Отсслужууу…

Отслужу! Это было уже нечто новое. Нечто интересное! Конан бросил быстрые взгляды на решетку в окне, на каменную плиту, что перегораживала потолочный люк, и вновь уставился на скорченную серебристую фигуру.

– Хочешь крови, ублюдок? Ты что, вампир?

– Нне… нне-ет… Крр-роовь… ссила… ссила по-однять… по-однять… отсслужууу…

Оно - он или она? - с трудом ворочало языком, но обещание отслужить Конан разобрал совершенно ясно. Поделиться с пришельцем кровью? Заключить сделку? - мелькнуло у него в голове. Почему бы и нет? В конце концов, что он терял? В невнятных словах призрака таилась хоть какая-то надежда, в ином же случае, как полагал Конан, и кровь его, и плоть, и кости поглотит эта смрадная дыра, стигийская крысоловка, в которую он угодил по собственной неосторожности.

Он решил рискнуть и буркнул:

– Если отслужишь, дам крови, - и тут же поинтересовался: - Сам будешь пить, гнилая плесень, или мне подойти поближе?

– С-сюда… с-сюда… - Призрак простирал руки вниз, и Конан догадался, что должен пролить кровь на гранитные плиты пола. Видно, влага жизни требовалась не самой твари, а чему-то иному, скрывавшемуся - или захороненному? - в основании файонской башни. Быть может, там лежала тварь куда опасней, чем этот туманный посланец… Но киммерийца это уже не останавливало.

Он сделал три шага вперед, очутившись лицом к лицу с призрачным своим гостем, наклонился и сильно ударил кулаком по раненому колену. Темная струйка скользнула по ноге, захолодила кожу, обернулась у щиколотки, лизнула щербатую плиту… Конан ударил еще раз. Он был щедр - теперь кровь потекла ручейком, просачиваясь в щели между камнями, пробираясь в трещинах среди засохшей известки и щебня; казалось, она прокладывает путь в самое чрево земли.

– Хрр… хрр… хва-тиит… - сорвалось с бледных губ туманной твари. - Крр-роовь гхх… гхх… Гхх-идаллы… одна кхх-апля… дойдет… хва-тиит…

Руки призрака дернулись, вынырнув на миг из-под плаща, ладони с костлявыми растопыренными пальцами коснулись груди киммерийца, словно отталкивая его. Конан не ощутил ничего - ни холода, ни жара, ни теплоты живой плоти - но повиновался, на всякий случай отступив к стене.

И вовремя!

Гранитные плиты пола вдруг вспучились и треснули, словно некое могущественное существо, обладавшее силой великана, демона или дракона, пробивало себе дорогу наверх, расталкивая и дробя древние камни. Рваная щель в два локтя шириной рассекла пол; осколки черного гранита бугрились с обеих ее сторон невысоким валом, а меж ними подрагивало, наливалось светом серебристое сияние, подобное отблеску лунных лучей, процеженных сквозь облачную пелену. Но луна тут была не при чем: обернувшись, Конан не увидел в окне ее блестящего глаза. Ночное светило поднималось к зениту, и лучи его уже не попадали в камеру.