Небесная поэзия Есенина - [51]

И юность нежности нам возвышает Душу.

ПОСЛЕДНИЙ ДАР

Как сладостен твой зов

в томленье зорь осенних,

Победной поступью идущих сквозь пожар

листвы, золотозвонно гимн поющей,

И щедрый дар – любви последний дар!

Как странно жить в трёхмерном этом Мире,

Взлетая и паря, бунтуя и мирясь.

И за тремя опять искать четыре

Тех измерений, пять и шесть и связь

Миров подлунных, видимо-прозрачных,

Взаимно-проникающих, как сон,

Таинственных, как сфинкс, и многозначных,

Парящих и цветных, как махаон.

Кто здесь со мною рядом – тих и нежен?

Как Джуна, охраняя Ваш покой,

Скажу: Пусть жест и резок и небрежен

Не будет. И ни Словом, ни рукой

Не оскорбит Душа святую беззащитность

Сердец прекрасных – занятость Небес!

Как нам важна с Природой наша слитность,

Как Волге – память и раздолью – лес!

*

Возвратись ко мне, возвратись!

Не забудь, что я рядом с тобой!

Сердце жжёт огневая высь

И зовёт простор голубой.

*

Я осень чувствую, как возрожденье Мира,

Который, пиршествуя золотом листвы,

Монеты раздаёт творцам святого пира:

Заре, и Небесам, и родичам молвы –

Ветрам. И если путь измерить

От тропки до порога, нечем жить.

Хочу я в осень, как в начало жизни, верить

И смертью, как рожденьем, дорожить!

*

Пишу, играючи, и рифму согласуя

151

С любым созвучьем действий и имён,

Пересекая жизнь и времена тасуя,

Ввергая в сон, иль искру высекая,

Взлетаю ввысь, из рук не выпуская

Свой посох – мановение времён!

ЛАДОНЬ

Я ладонь открою – ты поверь –

Нет в ней ни обмана, ни загадки.

В чёрточке любой и в каждой складке

Видится таинственная дверь

В прошлое и будущее наше,

Начертанье судеб и харит.

Дай ладонь. – Она о дружбе скажет,

Как ничто о том не говорит!

Я славлю стих игриво-искромётный –

Веленье времени, живое существо.

Он словно щит – прозрачно-плотный.

В нём – сердце Истины и Душ родство!

Август-сетябрь 1989 год.

КОД ДВИЖЕНИЯ

(1,2,3,4,5,6,7, 8)

Есть в Мире человек. И длань его святая

Ему помощник в пире и в борьбе.

И, Богу помолясь, он в этот Мир взлетает

Не в унисон, а вопреки судьбе.

Ладонями вбирая силу Духа

И взор свой устремляя до Небес,

Он – средоточье зрения и слуха,

Источник радости и благодарных слёз.

Но если жизнь свою он, вопреки веленью

Великих Сил, насильственно прервёт,–

Нет продолженья, нет ему прощенья.

Вновь падает на Землю звездолёт.

А если круг свершён, и, сам себе неволен,

Он устремляется в заоблачную даль, –

Великий Бог при звоне колоколен

Ему космический дарует календарь!

СТИХ-МИНИАТЮРА

Моя стихия – стих-миниатюра.

Ладонью света сумрак расчертив,

Мой стих – моя любимая скульптура –

Живёт как ангельский озвученный мотив.

Люблю я крошку-стих, – прозрачен, лёгок,

Изящен, звонок и неповторим.

Я никому не доверяю трогать

Огонь, которым дышим и творим.

152

Стих высвечен. Он пал на лист бумаги.

И он тебе пока принадлежит.

За ним – любовь и горсточка отваги,

А иногда нелёгкий пусть лежит.

Но я опять об этом силуэте

Хочу тебе сказать, мой милый друг:

Всё, что сегодня видишь ты в портрете,

Оставлено за кругом зимних вьюг.

Вглядись в лицо сквозь зимние объятья:

Родные постоянно взгляда ждут.

Сквозь звон годов, сквозь холод неприятья

К тебе иные времена идут!

Декабрь 1989.

НА СТОЛЕТИЕ СЕРГЕЯ ЕСЕНИНА

Опять я слышу – скорбно воет ветер,

Как дождик льёт за этим вот окном.

Скажи, родной, ты наконец-то встретил,

Обрёл любовь, устойчивость, простор?

СЕРГЕЙ ЕСЕНИН:

Обрёл, Россия, всё обрёл, что сеял,

И то, о чём ведём мы разговор.

Обрёл спокойствие среди полей и пашен,

Где дышит Русь и молодит висок

Простор содружества и вечной нивы нашей,

Где так прекрасен месяц и высок.

И где живёт извечное ветрило,

Где радуга свершает свой обряд,

И где Свирель со мной заговорила

И увлекала много лет подряд

Под ствол берёзок, под ракитный мостик,

Где вдалеке черёмуховый цвет,

Куда не раз ходил к любимой в гости

И на заре и на вершине лет.

Всё вновь я встретил. Вновь заговорила

Родная роща милым языком.

И летнее горячее Ярило

Вновь напоило Душу молоком

До края, до пьянящего раздолья,

До – пил бы, да уж больше не могу!

Я – первенец тоски и своеволья,

Покой тот в буйном сердце берегу.

Он, тот покой, даёт мне равновесье.

Мне ясен путь, и цель, и день, и срок.

Я, как Иисус, владею Поднебесьем.

И мне на пользу пройденный урок.

153

Тоска земная нас недаром душит.

Во всём есть смысл, заложенный судьбой.

Живёт Поэт на Небе и не тужит,

И, как ты видишь, говорит с тобой!

Спроси ещё – как сотенку встречаю

Своих невинных и греховных лет!

Встречаю так – я их не замечаю,

Как будто их и не было, и нет.

Что возраст? Он измерен не годами –

Делами, строчками, водой из родника,

Какую выпил ты, мечтая и страдая,

Слезой, запечатлённой на века

В стихах-созвездьях обворованного края,

Ответной россыпью жемчужинок мечты,

Какую обронил ты, догорая,

В осеннем сполохе рязанской красоты.

Вот чем измерен срок печального Поэта.

Он был и повторялся здесь не раз.

Поймите все – потерянного лета

И стынь зимы возьмёт один Пегас.

Лишь он, единым седоком пришпорен,

Обгонит месяц, вечер, день и год,

Велик, силён, просторен и задорен,

Он совершит свой небывалый скок

До терема, где всё живёт девица –

Россия светлая, и нежен огонёк.

Чиста, прекрасна русская светлица,

И с нею рядом – русский паренёк.

Портрет известен: вьётся русый чубчик,