Небесная поэзия Есенина - [29]

Левкой души, золотозвон полей,

Серёженька! Как тонко и небрежно

Поёт Свирель! В бокал вина налей,

Вина стихов. Нам пить и не напиться.

Звучит в ушах серебряная трель,

Вызванивая утро над столицей.

И в сердце снова празднует Апрель.

Осень 1990 г.

ОДИССЕЯ

или встреча в пути

поэма

С. ЕСЕНИН:

О, отзовись через мильон волнений,

через молчанье многих дней и лет,

Гори, гори, планета вдохновений,

поставив к аналою мой портрет!

Ответь, Свирель. Я встречи ждал. Не скрою.

Я был все эти месяцы один.

Был одинок завоевавший Трою

твой Одиссей, твой господин…

Ты не согласна?

СВИРЕЛЬ:

О, увы, согласна…

Но ты расстаться можешь так легко,

что повстречаться было бы опасно…

Ведь ты, родной, так далеко!

Но грусть и время побуждают к встрече.

И стих торопит строчку – отзовись!

Да, отзовись, мой друг, дышать уж нечем.

Хлопочет о любви родная высь!

ЕСЕНИН:

86

Хлопочет высь? Ты высью называешь

поэму нашу? Наше лоно Муз,

Где ты со мной, родная, пребываешь,

стихом означив вечный наш союз?

СВИРЕЛЬ:

Я высью называю ту планету,

которая сгорает надо мной

Любовью, нежностью и золотой монетой

висит, сверкая под Луной.

Есенинская высь. Её волос сиянье,

его неудержимая тоска,

Которую извечно россияне

хранят, как молодость и пулю у виска.

ЕСЕНИН:

Да, нас смиренье сколько ни зови,

не дозовётся… На, мой друг, лови!

Тебе я яблочко строки своей упругой

бросаю. Ты поймать её успей!

СВИРЕЛЬ:

Свирель – твоя послушная подруга,

о, мой рязанский чудо-соловей!

ЕСЕНИН:

Промчи меня по весям, сбрось повязку

со взора синего, открой мне тот простор

России нашенской, напоминавшей сказку

и песню грустную, и плач наш с неких пор.

СВИРЕЛЬ:

Да, друг мой, плачет Русь слезами земледельца,

которому землицы не дают,

Слезами нищего, урода и младенца,

утратившего ласковый приют –

Свой дом раздольный, тёплый, хлебосольный,

свой стол- простой и сытный, свой надел,

Свой пост и свой погост. И праздник свой престольный,

и русский лес, который поредел.

Рыдает Русь. И где найти утеху?

Уж пусть бы в строчки вылилась печаль.

Не быть на человечестве прорехой, –

как Гоголь молвил, всматриваясь в даль, –

Одна забота гложет нынче сердце.

Одна тревога бьёт в колокола.

Звонарь России – ей в подмогу Ельцин,

раздевший ту Россию догола!

ЕСЕНИН:

Кого винить? Вчера носили лозунг;

«Едины на года и на века!»

А нынче вместо роз готовы всыпать розги,

кому? Все ищут подлеца и дурака.

Вчерашний день. Ему, наверно, всыпать

за то, что был доверчив и жесток.

Вчерашний день, лентяй и недосыпа,

кивающий на Запад и Восток,

Не знавший ни того и ни другого,

не понимавший в жизни ничего.

Прими привет от друга дорогого,

Есенина, и береги его!

87

Добился, выплеснул те строчки на бумагу

и, разбудив тебя, отправлюсь отдыхать!

СВИРЕЛЬ:

Спасибо, друг, терпенье и отвагу

твои – тому бы, кто пахать

надумал здесь, чтоб новые побеги

любви и молодости в поле возрастить!

ЕСЕНИН:

Да, тем, кто трудится, уж не до сна и неги.

Хотел бы я им мудрость возвратить,

Какой от века славилась Россия:

Служить не почестям, как повелел Мессия,

А чести истинной, на уровне венца,

отметившего Бога и Отца

и Духа Вещего. Обрящете Святыню,

Влагая в сердце перст и кровью выводя

слова заветные: В ЦВЕТУЩИЙ САД ПУСТЫНЮ ПРЕОБРАЗИМ, НЕ

ОТХОДЯ

ОТ ЗАПОВЕДЕЙ МУДРОСТИ ХРИСТОВОЙ!

В них – древность ИСТИНЫ И МУДРОСТИ не новой,

известной каждому. Не надо забывать.

Вставай, родная. Я же на кровать

отправлюсь.

Отдохну хоть чуть пред новым стартом

Мне завтра в путь – в Италию и Спарту.

СВИРЕЛЬ:

Мой Одиссей, ты, возвратясь в Итаку,

Сражаешь ложь, безверие и тлен.

Уходит ночь. И, возродясь из мрака,

встаёт заря, тоски взамен.

ЕСЕНИН, СВИРЕЛЬ, 1992 г.

НА ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ СЕРГИЯ РАДОНЕЖСКОГО

(к 600-летию), 2 октября 1993 г. ,тетр. №24.

СВИРЕЛЬ:

Осенних строк на маковки берёз

Спускает утро золотые серьги.

Октябрь День Рождения принёс.

Чей день? Скажи, Серёжа или Сергий!

Спадает с Неба Ариадны нить,

Спускается стрелой летящей рифмы.

Эола голубые логарифмы

Стремятся День Рожденья сохранить

В стихах осенних. Быть или не быть

Сквозной эквилибристики энергий?

Кого дано мне помнить и любить?

Скажите мне, Серёжа или Сергий!

СЕРГЕЙ ЕСЕНИН:

Скажу. Меня ты слышишь. В добрый путь.

Упьёмся заново вином воспоминаний.

Взгляни, вздохни, верни, не позабудь

Альбом стихов и ласковых названий.

Не забывай ни утра наших встреч,

88

Ни дня, обкуренного грустью подворотни,

Ни вечера, где нам дано сберечь

Огнём Души стихов летящих сотни,

Бессчётность строк, беспечность бытия

И молодость сердец во мраке жизни –

Вот что сберечь как памятник Отчизне

Должны с тобой сегодня ты и я.

СВИРЕЛЬ:

Благодарю, Учитель, мэтр мой,

Мой нежный друг, мне подаривший чётки

Звенящих строк, мой дерзостный и кроткий

Есенин с медношарой головой,

С золотозвонной, – так верней сказать,

Сереброкудрой – поправляет время.

На память кудри следует вязать,

Чтоб не растратить молодость и мудрость.

Сереброкудрый мальчик и Поэт.

Звучит струна по-юношески звонко,

Мой Лель – подобие амура и ребёнка,

Тебе Россия снова шлёт привет!

Мой Лель, Сибирь тебя целует в губы

И, ветви кедра уронив к ногам,

Уносит к енисейским берегам.

В Душе поют серебряные трубы.

Скажи, услышит сердце или нет

Золотозвон тайги и отзвук лета?

Иль на ответ Господь наложит вето,

Иль кто другой промолвит тот ответ?