Небеса нашей нежности - [91]

– Мы подумали, что в первый вечер в Рио вам захочется попробовать традиционную кухню. А наша кухарка великолепно готовит бразильские блюда. Наверняка вы в Париже не пробовали бакальяу.[lii] А вы в Аргентине. – Леон улыбнулся Марии и Морису. – Это особым образом приготовленная сушеная треска, – пояснил он на французском. – Здесь и в Португалии это блюдо считается деликатесом, его подают на праздники.

– Наших гостей из Франции ждет кулинарное потрясение, – иронически отметила Ана Каролина.

Она ненавидела бакальяу, эту пересушенную и пересоленную треску, не терявшую характерный душок даже после долгого приготовления. Впрочем, именно такой привкус ценили любители этого блюда.

– Посмотрим. В конце концов, Франция – родина острых сыров, блюд из свиных копыт, говяжьих мозгов и птичьей печени. Может быть, всем понравится наше праздничное блюдо.

– Ты никогда не готовила его для близких?

– Из меня плохая повариха, я вообще почти не готовлю. Мария долго гостила в Португалии у моего двоюродного брата, она привыкла к подобной пище, а вот Макс, насколько мне известно, ничего подобного не пробовал, да, милый?

– Но я жду с нетерпением.

– Да, я тоже, – согласился Морис.

Чуть позже подали рыбу. Мариазинье выпала честь внести тарелку с лакомством, разделать рыбу и разложить ее по тарелкам. Другая девушка сменила тарелки и принесла гарнир. Бакальяу еще нужно было сбрызнуть оливковым маслом – его использовали вместо соуса, но этим каждый занимался сам. Бразильцы с интересом следили за французами, впервые пробовавшими это блюдо. Но если оно и пришлось им не по вкусу, никто ничего не заметил. И Макс, и Морис съели угощение с большим аппетитом, а Морис даже попросил добавки.

– Не знаю, что вам не нравится. По-моему, это великолепно, – пробормотал он с набитым ртом.

– Мы с тобой согласны. По крайней мере, большинство из нас. – Ухмыляясь, Виктория покосилась на дочь.

Ана Каролина так и не притронулась к треске.

– Ах, этот вкус навевает столько воспоминаний… – мечтательно протянула Жоана.

– Расскажите, как вам понравилась аргентинская кухня, – грубо перебила ее Виктория, обращаясь к Марии и Морису.

К счастью, их не пришлось упрашивать, и они взахлеб принялись рассказывать, где и что ели, какие приключения пережили и как пытались танцевать танго. Каждое, даже самое банальное происшествие они пересказывали очень занятно, при этом переглядываясь и перемигиваясь, так что все понимали, на что они намекают. «Да, – подумала Ана Каролина, – большую часть времени они провели в постели». Впрочем, Мария была отличной рассказчицей, и все за столом покатывались со смеху.

– Но я рада, что вскоре мы отправимся домой, – завершила она свой рассказ. – Когда мы приедем в Париж, уже наступит лето, и мы сможем и там купаться в море.

– Но десять дней до моей свадьбы ты ведь потерпишь, верно? – осведомилась Ана Каролина.

– Солнышко, я ни за что в мире не пропущу свадьбу! Это же такая возможность принарядиться! Знаешь, я купила потрясающее голубое платье как раз для этого случая.

Ана Каролина рассмеялась, как и все остальные.

– Да, это главная цель всей этой церемонии. Все смогут принарядиться.

– Ну конечно. Я рада, что ты поняла это уже сейчас, ведь некоторым людям требуется полжизни, чтобы постичь эту мудрость.

Все смеялись над шутками Марии. Энрике делал вид, что ему весело, чтобы его не упрекнули в занудстве. Но ему не нравилось то, что она говорила. Для него брак был священен. Он любил Ану Каролину и готов был принести священные обеты, поскольку не представлял себе жизни без нее. Он верил в слова, которые произнесет у алтаря: «…Любить тебя и заботиться о тебе в радости и в горе». Свадьба же не костюмированный бал! Дело было не в том, чтобы пригласить побольше людей и потратить колоссальную сумму на сказочный праздник, о котором можно будет рассказать внукам.

Виктория и Леон тоже думали о своем.

Леон с улыбкой вспоминал свою свадьбу. Тогда обстоятельства были не столь радужными – он знал, что Виктория согласилась выйти за него, чтобы обрести самостоятельность, – но Леон был счастлив, потому что любил ее.

Виктория же размышляла о будущем. С ее точки зрения, смысл брака состоял в первую очередь в том, что замужние женщины получали больше прав. Что будет, если движение за права женщин однажды добьется успеха? При ее жизни этого, конечно, не случится, но, может быть, лет через сорок-пятьдесят… Станут ли тогда люди вообще вступать в брак? И что это за странная структура – брак? Чем дольше она думала об этом, тем более странным ей казалось, что двое клялись быть вместе всегда, причем обычно это были люди молодые и неопытные, не представляющие себе, на что соглашаются, даже не всегда хорошо знающие друг друга.

– Ты такая задумчивая, Вита. Вспоминаешь о своей свадьбе? – Жоана мягко улыбнулась.

Виктория едва сдержалась, чтобы не нагрубить подруге. Постепенно Жоана начинала действовать ей на нервы своей болтовней о прошлом. Всегда ли так было? Или она к старости стала столь сентиментальна?

– Я уже почти сорок лет пытаюсь ее забыть. – По тону Виктории было непонятно, шутит она или нет.

Макс громко рассмеялся – пожалуй, слишком громко. И Виктория подумала о том, все ли хорошо у Жоаны с мужем, или их брак не так уж идеален, как они пытаются его представить. Ей самой Макс и Жоана казались образцовыми супругами, особенно когда она ссорилась с Леоном. Собственно, она не хотела этого знать. Лучше верить в счастливый брак Жоаны и Макса, раз уж ей с Леоном не так повезло.