Небеса на земле. Научный взгляд на загробную жизнь, бессмертие и утопии - [66]

контрпримера, когда добро перевесило бы зло. И не потому, что плохо стараются. «Мы рассчитывали обнаружить ряд противоположных паттернов, что позволило бы выдвинуть проработанную, комплексную и детальную теорию, описывающую, когда сильнее дурное, а когда — хорошее, — заключают Баумейстер и его коллеги. — Мы вели поиск в области как восприятия, так и мотивации, как во внутренних интрапсихических процессах, так и в межличностных связях, в связи с решениями о будущем и, в меньшей мере, в отношении воспоминаний о прошлом, а также в таких сферах, как обучение животных, сложная обработка информации людьми и эмоциональные отклики»[318].

Психологи Пол Розин и Эдвард Ройзман обнаружили аналогичный эффект, который назвали тенденцией к негативу, проявляющейся в том, что «негативные события более выпуклы, весомы, чаще доминируют в сочетаниях и в целом производят более сильное впечатление, чем позитивные»[319]. К многочисленным вышеприведенным примерам того, как пессимизм торжествует над оптимизмом, Розин и Ройзман прибавляют следующие.

• Мы охотнее ищем причины негативных, чем позитивных событий. Например, войны подвергаются анализу в бесчисленных книгах и статьях, а литература о мире сравнительно скудна. Экономические спады и рынки с понижательной тенденцией провоцируют алармистов на поиски глубинных причин, тогда как медленный устойчивый экономический рост и долгосрочная повышательная тенденция не вызывают ничего, сравнимого с этим зудом все объяснять.

• Мы легче и быстрее замечаем в толпе злое лицо, чем счастливое[320].

• Страдания от боли воспринимаются острее, чем комфорт отсутствия боли. По словам философа Артура Шопенгауэра, «мы чувствуем боль, но не отсутствие боли»[321]. В отношении собственного тела почти всегда «отсутствие новостей — хорошая новость». Мы осознаем свои части тела, только когда что-то не в порядке, а боль можно почувствовать в большем числе мест, чем удовольствие. Существуют эрогенные зоны, отмечают Розин и Ройзман, но мы не выделяем зоны «мукогенные».

• У нас больше слов для описания физической боли (глубокая, сильная, ноющая, острая, тупая, жгучая, режущая, щемящая, колющая, рвущая, дергающая, стреляющая, колющая, пульсирующая, проникающая, непреходящая, отдающая и т. д.), чем для физического удовольствия (сильное, изысканное, утонченное, головокружительное, роскошное, сладостное и т. д.)[322].

• У нас больше когнитивных категорий и описательных выражений для отрицательных эмоций, чем для положительных[323]. Согласно меткому наблюдению Льва Толстого, записанному в 1875 г. и ставшему основой «принципа Анны Карениной»: «Все счастливые семьи счастливы одинаково; каждая несчастная семья несчастлива по-своему»[324].

• К провалу ведет больше путей, чем к успеху. Аристотель в «Никомаховой этике» подметил, что «хорошим человек может быть в одном смысле, а дурным — во многих». Трудно достичь совершенства, и путей к нему мало, но потерпеть поражение в погоне за совершенством можно многими путями, и путей, уклоняющихся от него, множество.

• Эмпатию легче вызывают негативные стимулы: люди более склонны идентифицировать себя со страдальцами и симпатизировать несчастным, чем тем, кто счастливее или обеспеченнее их[325]. В «Эмиле» (1762) Жан-Жак Руссо восклицает: «Не в природе человеческой ставить себя на место тех, кто более счастлив, чем мы, но лишь на место тех, кто более всего заслуживает жалости».

• Зло побеждает добро чаще, чем добро берет верх над злом. Русская пословица гласит, что ложка дегтя испортит бочку меда, но ложка меда не исправит бочку дегтя. В Индии представители высших каст будут считаться загрязненными, если отведают пищу, приготовленную людьми из низших каст; последние, однако, не повысят свой статус, съев пищу высших по касте[326].

• Уклон в сторону зла почти всегда круче, чем в сторону добра. Например, в экспериментах по обучению животных у крыс формировали конфликт между приближением и избеганием: когда они приближались к цели, их не только вознаграждали пищей, но и наказывали легким разрядом тока. Это привело к неопределенности выбора между достижением конца пути и его избеганием, и крысы стали метаться, бросаясь то к цели, то от нее. С помощью прибора, измеряющего силу их стремления к цели и от нее, психологи получили количественные данные о силе этого раздвоения. Как оказалось, по мере приближения к цели оба стремления усиливались, но тенденция к избеганию росла быстрее и имела более крутой график[327].

Приснопамятное правило расовой классификации по «одной капле крови» восходило к Code Noir, «Негритянскому кодексу» 1685 г., призванному гарантировать чистоту белой расы путем отсева полукровок, тогда как, отмечают Розин и Ройзман, «отсутствуют исторические свидетельства положительного эквивалента статута об „одной капле“ — то есть положения, согласно которому членство в расовой привилегированной группе приобреталось бы обладанием „одной каплей“ расово правильной крови»[328].

Добавив к шести названным непосредственным причинам один глубинный принципиальный элемент, мы постигнем, почему сосредоточиваемся на плохом, даже если дела бесспорно идут хорошо, и предпочитаем пессимистический и упаднический взгляд на историю. Этот глубинный элемент — эволюция.