Небеса на земле. Научный взгляд на загробную жизнь, бессмертие и утопии - [6]

и отмечает, что, «даже если она сформировалась для решения повседневных задач, таких как приготовление пищи и защита родственных союзов, ей невозможно запретить строить предположения, вытекающие из других предположений»[34]. Способность к логическому мышлению и коммуникации посредством символов используется в охоте, навык которой, безусловно, более важен для выживания, чем умение контролировать страх смерти. Сторонники ТМТ предполагают, что, «прежде чем решиться на охоту или исследование новых территорий, ранние Homo sapiens исполняли ритуалы и рассказывали истории о том, как духи помогут им сразить мамонтов, леопардов и медведей и защитят от потенциальных опасностей физического мира»[35]. Действительно, некоторые толкователи доисторических изображений бизонов, лошадей, зубров и оленей в пещерах Альтамиры, Ласко и Шове объясняют их появление магическими ритуалами охотников, однако скептики отмечают, что на многих из этих животных на данных территориях не охотились (там не были найдены их кости), зато другие животные, являвшиеся обычным объектом охоты (их кости с отметинами от оружия в изобилии присутствуют в пещерах и их окрестностях), в наскальной живописи не встречаются[36]. В любом случае, какое отношение символическая магия охоты имеет к страху смерти?

Возможно, это проявление когнитивной способности более практического характера, как предполагает профессиональный следопыт (и историк науки) Луис Либенберг, считающий нашу способность к логическому мышлению и символической коммуникации побочным продуктом базовых навыков, выработанных нашими предками в процессе охоты на дичь, причем отправной точкой стала способность к проверке гипотезы. «По мере появления новой фактической информации в процессе преследования дичи гипотезы приходилось пересматривать или заменять лучшими. Гипотетическая реконструкция поведения животных, возможно, помогала охотникам предугадывать и предсказывать перемещения добычи. Эти прогнозы служили текущей проверкой гипотез»[37]. Совершенствование навыков следопыта задействовало еще один когнитивный процесс, называемый моделью психического состояния человека (Theory of Mind, ToM), — чтение мыслей, в ходе которого охотники помещали себя в сознание преследуемого животного и представляли его мысли, чтобы предсказать действия.

На мой взгляд, это значительно более правдоподобное объяснение эволюции символического мышления, чем страх смерти. Когда создана нейронная архитектура, способная заключить, скажем, «лев спал здесь прошлой ночью», можно подставить вместо «льва» любое другое животное или предмет, заменить «здесь» на «там», а «прошлую ночь» — на «следующую ночь». Предметные и временные элементы процесса мышления взаимозаменяемы. Как объясняет Пинкер в своей книге «Как работает мозг»^{5}, эта взаимозаменяемость является побочным продуктом нейронных систем, формировавшихся под базовые умения рационального мышления, такие как способность выследить животных, чтобы прокормиться[38]. Именно процесс комбинаторного логического мышления снизу вверх, включающий индукцию (рассуждение от конкретных фактов к общим выводам) и дедукцию (рассуждение от общих принципов к конкретным предсказаниям), позволил людям перейти от базовых навыков выживания вроде охоты и собирательства к более абстрактным концепциям, таким как смерть, загробная жизнь, душа и Бог. В этом смысле религия — это не непосредственное приспособление к условиям жизни, а побочный результат способностей к абстрактному мышлению.

Еще более базовым эволюционным мотивом творчества и культуры является секс и размножение — половой отбор, в терминах теории эволюции, — в рамках которого живые существа, от птиц-шалашников до высоколобых творческих личностей, создают великолепные произведения с целью заинтересовать партнера для спаривания. Самцы шалашников строят большие синие гнезда-шалаши, чтобы привлечь самок, и чем больше и сине́е гнездо, тем обильнее потомство. Аналогично поступают высоколобые творческие личности, чьи симфонии, эпические поэмы, романы, монументальные здания и научные открытия порой вдохновлены желанием привлечь партнеров и добиться признания. Как отмечает специалист по эволюционной психологии Дэвид Басс, критикуя теорию управления страхом смерти, «ТМТ опирается на устаревшую эволюционную биологию, делающую акцент на выживание, но игнорирующую репродукцию», она «не способна описать, как именно гипотетические психологические механизмы помогают людям решать реальные адаптивные проблемы выживания и воспроизводства, и вместо этого сосредоточивается почти исключительно на внутреннем аспекте психологической защиты», «не рассматривает, почему должна была возникнуть сама тревога» и «не способна объяснить различия социальной мотивации, коэффициентов смертности и причины разных уровней смертности у мужчин и женщин»[39]. Эволюционный психолог Джеффри Миллер подчеркивает этот момент в своей книге с красноречивым названием «Брачное мышление». Те, кто успешнее творит и изобретает, строит и конструирует, пишет и поет, выступает в театре или на стадионе, оставляет больше потомства, передавая свои творческие гены будущим поколениям