Небеса любви - [23]

А потом она обнаружила, что ее ведут к карете, которую им, как оказалось, подарили на свадьбу, к карете, в которую уже успели погрузить сундук с ее вещами. Ее переодели в дорожное платье, приличествующее молодой жене, отправляющейся с мужем в свадебное путешествие. И оказалось, что за время ее заточения для нее успели нашить целый ворох нарядов.

Лили выстрадала отцовский поцелуй в щеку, напутственные пожелания гостей, а также поклоны и реверансы прислуги, выстроившейся в две шеренги вдоль подъездной дороги. Но из всех провожавших она различила только дворецкого Филпотса, поклонившегося ей с искренним сочувствием в глазах, и садовника Альберта Смита, который снял кепку, поклонился, а потом подмигнул ей. Через несколько минут муж забрался на сиденье рядом с ней, и они отправились в путь.

В последние дни и почти бессонные ночи у Лили было вполне достаточно времени на размышления, – но ведь она не знала, что ее действительно выдадут замуж, поэтому сейчас пребывала в полной растерянности и по-прежнему не произнесла ни слова. Разумеется, она нашла разумное объяснение тому, что негодяй согласился на ней жениться, хотя не испытывал к ней ничего, кроме неприязни. Вне всяких сомнений, он поздравлял себя с удачной сделкой – ведь у дочери герцога приданое было такое, о каком можно только мечтать. Да и стать потенциальным отцом будущего герцога – это тоже неплохо.

Да, Лили всему могла найти разумное объяснение, но она ни за что не смогла бы поверить, что ее отец окажется настолько жестоким и бессердечным, что выдаст свою дочь за мужчину, покусившегося на ее невинность.

Думая об этом, Лили то и дело вздыхала. И еще она думала о том, что теперь все в ее жизни изменилось до неузнаваемости. Сазерби-Парк постепенно исчезал из виду, а она ничего, совсем ничего не чувствовала…

Они ехали уже около часа, но Лили не имела ни малейшего представления о том, куда они держали путь, а негодяй не счел нужным поставить ее в известность.

– Элизабет… – послышался его голос.

Лили молча повернулась к мужчине, ставшему ее законным мужем.

– День выдался непростой, – сказал он. – Я думаю, нам следует вечером остановиться в гостинице.

– Как пожелаете. Мне было велено вам подчиняться.

– Неужели? Выходит, мне очень повезло. Что ж, тогда непременно сделаем остановку.

Лили отвернулась и стала смотреть в окно.

Немного помолчав, муж осторожно тронул ее за локоть.

– Элизабет, посмотрите на меня. Поверьте, я хотел этого брака не больше, чем вы, но обстоятельства сложились так, как сложились. Может, нам стоит поговорить?

– Поговорить? – переспросила Лили. – А разве вы умеете разговаривать? Мне кажется, вы можете только отдавать приказания и требовать, чтобы все было по-вашему.

– Язык – ваш главный враг, Элизабет. Он уже принес вам немало горя. Неужели жизнь так вас ничему и не научила?

– Научила, мистер Ламартин. Хотя я бы с радостью отказалась от подобных знаний. А вот вы, в отличие от меня, остались в выигрыше.

Паскаль нахмурился и спросил:

– На что вы намекаете?

– Я не намекаю, а открыто говорю, что вы – хитрый расчетливый дьявол. С того самого момента, как вы узнали, кто я такая, вы поняли, какие перед вами открываются перспективы.

– И поэтому вы назвали меня расчетливым дьяволом?

– Да, конечно. Ведь вы специально делали вид, что не понимаете по-английски… Наверное, хотели побольше узнать о том, какие выгоды вы можете получить, женившись на мне.

– Да, понимаю… – кивнул Паскаль. – Теперь, кажется, я вас понимаю.

– Вот и хорошо. Потому что я устала играть в эти игры. Скажите, в какое из моих поместий мы направляемся? Когда вы намерены принять на себя управление всей моей собственностью? Завтра? Послезавтра? Вам предстоит взлететь очень высоко, так что вы наверняка захотите оповестить о своей невероятной удаче всех своих родственников как можно скорее. С вашим-то плебейским происхождением на такое трудно было рассчитывать, не так ли?

Паскаль бросил на жену недобрый взгляд, однако промолчал. А она продолжала:

– Мне думается, я могу рассчитывать на то, что вы не заставите меня нищенствовать. Оставить меня совсем без содержания – это было бы чудовищно несправедливо. Даже мой отец выплачивал мне ежемесячно определенную сумму. Когда же вопрос с моим содержанием будет улажен… Я полагаю, вы поспешите в Лондон, чтобы успеть насладиться столичной жизнью до окончания сезона.

Говоря все это, Лили смотрела в окно, но видела она не живописные зеленые холмы и лужайки, а мрачные картины своей будущей жизни – одинокой и беспросветной. Ей предстояло прозябать где-нибудь в глуши, в то время как негодяй будет прожигать жизнь в беспрестанных наслаждениях, предаваясь всем тем грехам, каким обычно предаются распутники.

– О боже… – со вздохом пробормотала Лили, наконец-то отвернувшись от окна. – Знаете, я уверена: как только о нашем венчании напишут в светской хронике, вы тотчас же станете главной достопримечательностью столичного бомонда – ловкач, сумевший добиться руки богатой наследницы. Нисколько не сомневаюсь в том, что вы с удовольствием станете проматывать мои деньги в борделях и в игорных домах.