Небелая ворона - [20]

— А вот и кофе! — восторженно орет Генри.

Мы сидим рядом на моей постели, пьем и едим. Верхнюю полку мы подняли. За окном все еще темно. Мы молчим. И тут вдруг Генри спрашивает:

— А потом, в Берлине, мы с тобой встретимся?

— Не думаю. — Говоря это, я не могу посмотреть на него.

Неприятная тишина. Она длится довольно долго. Наконец он задает вопрос, но уже совсем о другом:

— А ты тоже влюблен в девушку? Так же сильно?

— Да.

— А кто она, эта девушка?

— Ее зовут Манди.

Голос из громкоговорителя: «Поезд подходит к Берлин-Ванзее».

Я понятия не имел, сколько стоят два часа в «Бель ами». Франк потом сам заплатил в баре по карточке. Он хотел отвезти меня домой, но я сказал, что лучше пройдусь пешком. От «Бель ами» до моей квартиры — часа два. Но мне хотелось остаться одному. Хотелось, чтобы никто не мешал думать о ней. Какая она чудесная! Было холодно, но я этого не замечал. Первый раз мне нравилось идти по улице просто так. На небе сиял лунный серп.

На следующий день я снова пошел туда. Достаточно было сказать охраннику, что я приятель Франка, и он меня впустил. Внутри все было так же, как накануне. Такое же золотое сияние. Те же женщины, о которых можно только мечтать. Но народу оказалось больше. Какие-то типы ходили по залу, сидели, развалившись в креслах, стояли у стойки бара. Почти все старые и в костюмах. Курили, пили, переговаривались. Я стоял посредине и озирался в поисках Манди. Но нигде ее не видел. Ко мне подошла Вивьен. На ней было длинное черное прозрачное платье.

— Привет!

— Я хочу к Манди.

— Подожди, она занята, вон там.

Теперь я ее заметил. Она сидела на коленях у мужика и пила шампанское. Мужик выглядел очень даже неплохо. Сегодня Манди надела голубые трусики и голубой лифчик. Я сел в кресло и стал ждать. Видел, как этот тип ее лапает. А потом они поднялись наверх. Вивьен подсела ко мне:

— Хочешь пойти со мной?

— Нет.

Со второго этажа, шатаясь, спустилась какая-то девица, обменялась с Вивьен парой слов и ушла. Вивьен сказала:

— Знаешь, она провела с мужиком наверху шесть часов. Шесть часов хлестать шампанское! Ее уже ноги не держат.

Прошла целая вечность, прежде чем Манди и тот тип вернулись. За это время из зала вышли почти все посетители. И все девушки тоже. Оставался один я. Со стаканом вина. Ну, еще барменша и охранник, который сидел теперь недалеко от меня, листая журнал и периодически перебрасываясь с барменшей парой слов. Манди, шатаясь, побрела с типом к бару. Он заплатил, распрощался и вышел. Тогда она развернулась и пошла ко мне. Я вскочил.

— Манди, я…

— Я тебя давно заметила, — сказала она. У нее были совсем пьяные глаза. — Почему ты не пошел наверх с какой-нибудь девушкой? Ты же видел, что я занята. Неужели ты хочешь наверх?

— Я только хотел поговорить с тобой.

— Видишь ли, сегодня я уже всё. Хочу спать. И они тоже хотят спать, — она показала на барменшу и этого чертова охранника, секунду поколебалась, а потом спросила: — Чего ты от меня хочешь?

— Пожалуйста, Манди, мне очень нужно с тобой поговорить. Прямо сейчас. Но только не здесь. Давай ненадолго куда-нибудь сходим. Давай выйдем на улицу, пожалуйста!

— Ну хорошо, если уж это так необходимо.

Она сказала обоим, что выходит. Накинула блестящее пальто пурпурного цвета, завязала поясок, но так, что остался виден слишком большой участок кожи. Торчали даже груди и лифчик.

Шатаясь вернулась к бару, взяла сигарету и спички. А потом мы вышли на улицу и остановились у двери. Был зверский холод. Шел снег. Манди попыталась закурить, спрятав сигарету в ладонях. Получилось не сразу. Она сделала затяжку и выпустила дым высоко в воздух. Я стоял напротив нее и только и делал, что на нее таращился. Смотрел, как она стоит. В туфельках с высокими каблуками на заснеженной земле. Ее длинные ноги, едва прикрытые пальто, начали дрожать. Она обхватила себя руками. И, затягиваясь сигаретой, почти не меняла позу.

— Я тебя люблю, — сказал я. От моего дыхания образовалось облачко. — И хочу быть с тобой. Навсегда.

— Что?

— Я сказал, что люблю тебя. Ты самый светлый свет, который встретился мне в жизни. И хотя вокруг меня глубокая ночь, ты своим появлением заставляешь меня тоже светиться. Это не только сейчас. Так будет всегда. Мы одно целое. Я всё для тебя сделаю. И тебе больше не придется ходить в этот мерзкий «Бель ами». Ты будешь со мной. И больше не будет ночи. Никогда.

Она посмотрела на меня ошарашенно.

— Что ты несешь? Холод собачий, я стою с тобой как дура и вот-вот отморожу себе задницу, а ты мелешь какую-то чушь. Я не буду с тобой. Я никогда с тобой не буду. Могу сказать тебе, чего жду от жизни. Ты хоть догадываешься, что за люди приходят сюда каждый вечер? Сплошь важные люди, богачи, звезды. Политики, художники, киношники, музыканты, менеджеры и так далее. Например, к нам регулярно, когда бывает в Германии, заходит солист из «Southern Comfort». Я ему нравлюсь. Он даже брал меня с собой на концерты. Понимаешь ты или нет — я хочу быть с кем-то значительным, с тем, у кого водятся бабки. С тем, кто может предложить мне достойный уровень жизни. Это мой шанс. А такие люди приходят сюда пачками. И кто-нибудь из них вытащит меня отсюда. Но не ты. Не тот, кому, скорее всего, папочка ежемесячно перечисляет на счет марок шестьсот. Ты вообще-то кто? Студент?