Неандертальский мальчик, или Большой поход - [21]
Мы с Умничком, пользуясь тем, что дедушка Пузан спит, связываем его: он, конечно, клялся и божился, что не тронет малыша этой щедрой оленихи, которая каждый день поила нас молоком, но мы ему не очень-то верим.
Когда олененок рождается, весь лагерь ликует.
Мы назначаем Медвежонка Верховным Хранителем олененка и вручаем ему увесистую дубинку, чтобы разить всякого, кто подойдет к малышу с неблаговидными намерениями.
Теперь олениха-мама выкармливает малыша, и для нас, естественно, молока нет, что вызывает гнев у дедушки Пузана.
— Вот чего вы добились вашими новыми придумками, — ворчит он. — Сказано ведь: семь раз отмерь, один раз отрежь. Опыт твой провалится, только время зря потеряем. Пойду-ка лучше в лес, может, добуду росомаху.
Мы уже готовы отправиться в путь.
В хижине остаются Медвежонок и Попрыгунья. Они позаботятся об оленихе и олененке до нашего возвращения.
РАСЩЕЛИНА В ЛЕДНИКЕ
С этого момента мы двигались быстро и не встречали никаких препятствий, если не считать двух незначительных помех: географических записей Уголька и зубной боли дедушки Пузана.
В самом деле — у бедного старика так раздуло щеку, что ему ни днем, ни ночью глаз не сомкнуть.
На нашем стойбище проблема разрешилась бы в единый миг, потому что учитель обратился бы к Полной Луне, он у нас не только шаман и знахарь, но заодно еще и мясник, цирюльник, хирург и зубодер.
Но с нами идет одна лишь Березка, а дедушка Пузан упрямо не желает отдавать себя в руки подмастерья, к тому же еще девочки.
— Так не может дальше продолжаться! — заявляет Березка однажды вечером. — Ему даже идти трудно. Злой дух засел у него во рту и распространяется дальше, отравляет кровь…
— Да, но что мы можем сделать, если дедушка не дает вырвать зуб?
— Почему бы не применить общую анестезию? — невинным голоском предлагает озорная Рысь.
— Это — единственный путь, — кивает Умник.
Мы обычно прибегаем к общей анестезии только в самых крайних случаях: для этого требуется буковая дубинка в руку толщиной.
И не в чью-то руку, а в руку моего папы, вождя Большая Рука!
В зависимости от того, сколько времени будет длиться операция, выбирается подходящий анестезиолог.
Для того чтобы вырвать зуб, стукнуть дубинкой может и ребенок; но я помню один сложный перелом, когда сам папа Большая Рука применял анестезию и пациент пришел в себя только на четвертые сутки.
Умник считает, что Березки для данного случая вполне достаточно.
Вот, пожалуйста: несильный удар по лбу — и дедушка Пузан отключается.
Тут Полная Луна подобрал бы пару подходящих кремней и — бац — вырвал бы зуб в один присест, давно проверенным способом.
Но Березка колеблется, знает, как трепетно относится дедушка Пузан к своим зубам, как любит их и лелеет, ни дать ни взять, словно нежная мать — ребятишек. И он вообще-то прав, ибо зубами больше всего и работает!
— Попытаюсь изгнать злого духа, — решает наша целительница и острым-преострым осколком кремня разрезает десну. Потом вливает старику в рот такую вонючую, отвратительную смесь, что если бы дедушка Пузан пришел в чувство, то сбежал бы подальше с прытью двадцатилетнего.
Но лечение отлично помогает: вечером, когда дедушка Пузан приходит в себя, он уже настолько бодр и свеж, что собирается сразу же идти на охоту!
Остается вторая проблема, которую я вам уже назвал, а именно географические записи Уголька.
В наше время записи редко состоят из многих страниц.
Страниц мало, зато они тяжелые!
В самом деле, страницы — это каменные таблички; будь они хоть сколь угодно тонкими, если сложить их вместе, получится том весом с медведя, с полтора медведя, а иногда даже и с два медведя.
У Уголька есть географическая жилка, а поскольку он прекрасно рисует, то хочет запечатлеть все места, в которых мы побывали во время нашего взаправдашнего похода, чтобы по возвращении прочесть цикл лекций по данному вопросу.
Вначале, когда страниц было всего пять, он спокойно тащил их на себе. Когда их стало десять, он уже опасно раскачивался на ходу, а когда Буйволенок водрузил ему на спину двадцатую страницу, бедняга просто рухнул.
Все сбежались.
— Скорее, он сейчас задохнется!
— Уголек, ты меня слышишь?
— Ты не ушибся?
— Видишь, я же тебе говорил: опасно делать такие длинные записи!
— Не зря я терпеть не могу книги, — замечает Свисток.
— Прекратил бы уже рисовать, это у тебя просто какая-то мания.
— Но я… я хочу запечатлеть… все, что мы видели… — вздыхает Уголек.
— Мы можем оставлять страницы на дороге, — предлагает Умник. — На обратном пути захватим их и понесем по очереди.
— А если… если их украдут?
— Да что ты! Кому это нужно — красть книги! — смеется Мячик.
Решив и эту проблему тоже, мы быстрым шагом направляемся в горы. Ага… горы!
Не знаю, как вы представляете себе горы; какие картины вызывает в вашем воображении это слово. Может быть, зеленые луга, красивые ели, приветливые долины…
Ну так забудьте об этом, потому что наши горы совсем-совсем не такие.
Лучше представьте себе бескрайнюю мерзлую тундру; скользкие, покрытые льдом скалы; непроходимые ледники, а в них — глубокие расщелины; неприступные вершины; резкий холодный ветер; снежные бураны; лавины, несущиеся вниз с оглушительным шумом; полярный мороз…
