Не зови меня больше в Рим - [14]

– С который из двух вы хотите поговорить, инспектор?

– С Лолой, – буркнула я, чувствуя себя последней идиоткой.

Пилар увела Кончу, и я осталась наедине с этой мерзавкой. Она тотчас снова завела разговор про сумку:

– И сколько же такая стоила?

– Это подарок.

– Ничего себе подарочек! Охренеть можно! Ну что, видели, какая здесь публика-то сошлась? А эта Конча вечно ко мне цепляется, ну, она у меня дождется…

– Вы говорили, что были подругой Джульетты Лопес.

– Это как сказать… Были знакомы, да, болтали иногда. Только она воображала больно, строила из себя… потому что училась на курсах дизайна этого. Они с Кончей, которая ушла, вечно всем талдычили, что, как только выйдут из тюрьмы, сразу станут прямо святыми и дело свое откроют… в общем, чушь всякую пороли.

– После того как Джульетта освободилась, она связывалась с вами? Писала вам? Звонила?

– Мне? С какого бодуна?

– Но вы ведь заявили, что были ее подругой.

– Знаете, все эти тюремные дружбы очень скоро из головы выкидываются. Да так оно и лучше!

– А никто ничего не говорил при вас о том, где сейчас находится Джульетта?

– Делать мне, что ли, больше нечего, как всякие сплетни слушать!

– А разве ходили какие-нибудь сплетни про Джульетту после ее освобождения?

– Да нет вроде, нет.

– Можете идти.

– И только ради этого тут такой сыр-бор устроился? Вы что, больше ни о чем меня спросить не хотите? Ну ладно… Только скажите, кто вам подарил такую сумку, инспектор, страсть как любопытно.

– Пожалуйста, уходите.

– Неужто вам так уж трудно ответить? Муж?

– Немедленно уходите отсюда! – закричала я, выйдя из себя.

Женщина сделала рукой жест, словно застегивала рот на молнию, и, волоча ноги, вышла с циничной улыбкой на губах. Оставшись одна, я будто сдулась и не могла пошевелить ни рукой, ни ногой. Села на стул и попыталась сделать несколько нормальных вдохов. Да, конечно, не так-то легко иметь дело с подозреваемыми, но поведение тех, кому уже нечего терять, бывают куда ужасней. Тут вошла Пилар:

– Ну как, инспектор, все прошло удачно?

– Боюсь, что нет.

– Эта Лола – она совсем отпетая, кошмар, а не баба.

– За что она здесь?

– Убила проститутку, свою товарку, видно, из ревности.

– И сама же назвала Кончу Диего убийцей, сказала, что та зарезала своего сутенера.

– Это правда.

Я в изумлении воззрилась на нее:

– Что эта убийца, вас удивляет, а что та – нет, да? Так всегда и бывает! Думается, для того и нужны суды и судьи, иначе мы всегда взваливали бы вину на тех, кто вызывает у нас большую антипатию.

Выходя на улицу, я обеими руками закрыла глаза. Я была совершенно вымотана, к тому же злилась на саму себя. Удушающая атмосфера тюрьмы плюс уверенность, что я неважно справилась с ситуацией, давили на меня так, будто на голову мне положили огромный камень. Гарсон, судя по всему, понял мое состояние, он ведь достаточно хорошо меня знал и поэтому сейчас помалкивал, не позволяя себе никаких комментариев по поводу нашего визита в Вад-Рас.

– Ладно, раз уж мы оказались в Побленоу, есть два места на выбор, куда можно зайти поесть: либо отправиться в Олимпийскую деревню, либо остаться в рабочем квартале. Я бы выбрал второй вариант. Здесь полно баров, где очень недурно готовят, да к тому же они дешевые.

– О деньгах можете не беспокоиться, разве мы с вами не омерзительно богаты?

Мои слова только добавили Гарсону раздражения, однако он сдержался и не стал со мной пререкаться, а вместо этого опять заговорил о еде. Мы решили зайти в маленький ресторанчик более чем скромного вида, где группа рабочих в форменных комбинезонах уже закончила обед – теперь они пили кофе. Мы устроились за грубым деревянным столом, покрытым двумя бумажными скатертями, и официант принес нам написанное от руки меню в замызганном пластиковом чехле.

– Глядите-ка! – пришел в восторг Гарсон. – Да у них здесь даже косидо имеется! Разве вам не хочется съесть горячего супчика с турецким горохом и ломтиками мяса? Нет, это и сравнить нельзя со всякими там модными ресторанами! В них тебя голодом уморят да еще обжулят.

– Представляете, я живу в этом районе, но мне и в голову никогда не приходило зайти сюда поесть. Просто мы отвратительные снобы, верно я говорю?

– Нет, ко мне это не относится! Я простой полицейский, как прежде говорили, хожалый.

– Женатый на богатой женщине. Что вы, что я, мы живем своего рода двойной жизнью. Работаем рядом с людьми, куда менее обеспеченными и удачливыми, а вечером возвращаемся в свой привилегированный мир.

– Знаете, я прекрасно приспособился к этой ситуации.

– Это вам только так кажется, но в самый неожиданный миг появляется мистер Хайд, заставляя тебя сделать что-нибудь невпопад, – и обман тут же всплывает.

– Скажите, Петра, что там произошло, в тюрьме, не считая того, что вы не добились сведений о месте жительства Джульетты Лопес, почему вы так разбушевались?

– Видите эту сумку, Гарсон?

Он с полным равнодушием оглядел мою фирменную сумку, совершенно не понимая, к чему я клоню.

– Вижу, а что с ней не так?

– Как вы думаете, сколько она стоит?

Он снова уставился на сумку, на этот раз с бо́льшим интересом. Как я поняла, сумка показалась ему чудовищной, потому что на лице его мелькнула гримаса отвращения.