Не злите Броню - [10]

Со школьного крыльца ребята сошли в одиночестве. Буфетчица потом долго рассказывала, как обезумевшая толпа старшеклассников после уроков сметала с полок все напитки в банках.

– И, главное, компот предлагаю – не пьют, – удивлялась она.

Вечером Костя позвонил в дверь Куликовых.

– Машину-то не помыли, – напомнил он Валерию Павловичу, доставая губки и автошампунь.

– Может, чайку? – приветливо пригласила вышедшая навстречу ему Аля.

– Нет-нет, спасибо, – поспешно отказался Костя. – Пойдемте лучше машину мыть, а? – умоляюще посмотрел он на Валерия Павловича.

– Пойдем-пойдем. – обрадовался он, – вот только пакеты с банками забери. Аля, где банки?

– На кухне в углу лежали, – растерянно произнесла Аля, глядя в пустой угол. – Броня, – позвала она сына из комнаты. – Ты пакеты с банками не перекладывал?

– Потеряли! – взвыл он, выбегая из своей комнаты. – Я же сам, своими руками, – потрясал он коротенькими пухлыми ручками, – их в этот угол сложил! Ну, мам, ну пап, ничего вам доверить нельзя!

– Мы ничего не трогали, сынок, – клятвенно прижал руки к груди Валерий Павлович. – Сам удивляюсь.

– Яна! – строго позвала Аля. – Признавайся, куда ты банки утащила?

Янка молчала. Аля вбежала в ее комнату и остановилась в дверях. На кроватке, посапывая, сном ангелочка спала Янка. Аля растерянно поискала глазами пакеты но, ничего не найдя, вышла из комнаты.

– Чудеса, – пожала она плечами. – Пакеты с банками сами по себе пропадают, ребенок вдруг сам по себе укладывается спать, что еще более странно.

– Мы в гараж, – поспешно сказал Валерий Павлович и они с Костей торопливо покинули квартиру, оставив Алю разбираться с негодующим Бронькой.

На следующее утро Аля вела Янку в детский сад. Они шли вдоль стройки, огороженной забором, когда Янка споткнулась о рейку, поддерживающую забор. Она покачнулась и ткнулась в Алин бок своим меховым рюкзачком, который она крепко сжимала в руках.

– Янка! – воскликнула Аля, потирая ушибленный бок. – Что у тебя в рюкзаке такое твердое? Опять какой-нибудь мусор насобирала?

И, не обращая внимания на ее протесты, отобрала ее рюкзак и заглянула внутрь Там лежали три банки из-под Спрайта.

– Ну, Янка, ну, безобразница, – задохнулась от возмущения Аля. – Так вот кто банки утащил! И зачем ты их в рюкзак сложила? Признавайся, горе мое!

Янка начала всхлипывать.

– Я счастье твое, – напомнила она. – Сама говорила.

– Ты еще и притворяшка! – строго сказала Аля. – Ведь притворялась вчера, что спала. А? – громко рявкнула она.

– Да-а, – разрыдалась Янка. – Вы бы у меня мои баночки отобра-али. А они мне нужны-ы-ы.

– Какие же они твои? – увещевала Аля. – Ну зачем они тебе? – потрясла она банкой перед Янкиным носом. В ней что-то звякало и перекатывалось.

– Кла-а-д, – все горше рыдал ребенок. – Клад закапывать, с девочками. Аа-оо-уу, – размазывала она слезы.

– Какой клад? – удивилась Аля.

– Мы туда драгоценности кладем и закапываем с девочками, – деловито сообщила Янка и перестала рыдать. Она моментально уловила изменения в мамином голосе и поняла, что та почти не сердится и штрафные санкции – то есть отъем банок, – производить не будет. – А потом выкапываем.

– Янка! – внушительно сказала Аля и высыпала на ладонь содержимое банки – несколько бисеринок, две пуговицы и маленького пупса. – Ну почему ты просто не попросила несколько банок?

– Да-а, – пожаловалась Янка, – Я у Броньки попросила, так он сказал, что всех моих Кенчиков заберет.

Кенчики, многочисленные мужья Барби, были предметом особой Янкиной заботы, так как она иногда устраивала среди них конкурсы красоты. Победитель должен был жениться на Барби, но таковой никогда не определялся, так как даже близко не подходил длинноногой красавице ни по каким параметрам. Поэтому играть Янка предпочитала с симпатичным толстеньким тряпичным морячком из английской серии «Дети, найденные в капусте». Он был смешной, добродушный и мягкий, его можно было обнимать и баюкать. Но Кенчики были выстроены на полке по ранжиру и ждали конкурса красоты. Янка время от времени строго окидывала их взглядом, но не расставалась с морячком.

– Ладно, – решила Аля. – Давай эти баночки оставим, но остальные отдадим, ладно?

Янка горестно молчала.

– Яна!

Некоторое время они шли молча. Янка обиженно сопела носом.

– Стоит серенький забор! – провозгласила она, с чувством повернувшись к строительному забору.

– Ничем не примечательный. – пожала плечами Аля.

– Стоит серенький забор,

Ничем не примечательный, – согласилась Янка.

И никто того не знает,

Что он – замечательный! – продолжила она, немного подумав.

Я шепну ему секрет

В серенькое ушко,

Будет он его хранить,

Лучше, чем подружка!

Он послушает меня, не перебивая,

Не качая головой и не обвиняя, – с чувством продекламировала она.

Аля обалдело смотрела на дочь.

– Яночка, осторожно спросила она. – Это ты сейчас какое стихотворение прочитала? С кем учила?

– Какое стихотворение? – удивилась дочь.

– Ну вот… про серенький забор.

– А! Это и не стихотворение вовсе. Это я так плачу.

Янка немного постояла, покачала головой, и они пошли дальше.

Ближе к вечеру Костя не спеша спустился во двор и направился к мусорным бакам, помахивая прозрачным пакетом с мусором. В нем ясно было видно множество жестяных банок из-под напитков.