Не жалейте флагов - [62]

– Неужели? – ужаснулся Эмброуз. – У вас действительно сложилось такое впечатление?

– Шибает в глаз, старичок. Но, уж конечно, это поднимет ваши акции там, в отделе.

– Безил, – торжественно сказал Эмброуз. – Если б я знал, что рассказ читается в таком ключе, я бы выбросил всю эту штуку в корзину.

– О нет, зачем же. Первые сорок пять страниц великолепны. Почему бы вам не поставить на этом точку: Ганс, все еще полный иллюзий, двигает маршем в Польшу?

– Пожалуй…

– А еще можно ввести Гиммлера, в самом конце, неким апофеозом нацизма.

– Нет.

– Ну ладно, Гиммлера не обязательно. Просто оставьте Ганса в первом упоении победой.

– Я подумаю… Вы серьезно полагаете, что интеллигентным читателям может прийти в голову, будто я писал пропагандистскую вещь?

– Им не может прийти в голову ничего другого, старичок, как же иначе?

Неделю спустя, зайдя в фирму «Рэмпоул и Бентли» и испросив себе экземпляр – так просто все было, – Безил получил на руки сигнальный номер нового журнала. С жадным любопытством открыл он последнюю страницу: «Памятник спартанцу» кончался именно так, как он предлагал. Он с наслаждением перечел рассказ: любой, не посвященный в личную драму Эмброуза, ясно и недвусмысленно увидел бы в рассказе одно – победную песнь «Гитлерюгенду», под которой мог бы подписаться сам доктор Лей.

Безил прихватил журнал с собой в военное министерство. Прежде чем войти к полковнику Пламу, он отметил красным мелком «Памятник спартанцу» и те абзацы в предшествующих рассказу статьях, в которых с особенным тщанием высмеивались армия и военный кабинет, а художнику предписывалось не противиться насилию. Затем выложил журнал на стол полковнику Пламу.

– Мне помнится, сэр, вы обещали сделать меня капитаном морской пехоты, если я поймаю фашиста.

– Это было фигуральное выражение.

– И как же его следует понимать?

– Что вам надо что-то сделать, чтобы оправдать ваше присутствие в моем кабинете. Что там у вас?

– Документик. Прямо из гнезда «пятой колонны».

– Ну, оставьте это у меня. Я просмотрю, как только выберу время.

Не в обычае полковника Плама было проявлять энтузиазм при подчиненных, однако, как только Безил вышел, он с пристальным вниманием принялся читать отмеченные абзацы. Вскоре он призвал Безила к себе.

– Пожалуй, вы действительно что-то раскопали, – сказал он. – Я забираю это с собой в Скотленд-Ярд. Кто все эти люди – Пасквилл, Почечуй и Абрахам-Уиперли-Кости?

– Вам не кажется, что это псевдонимы?

– Чепуха. Когда человек берет вымышленное имя, он подписывается Смит или Браун.

– Быть по-вашему, сэр. Мне очень интересно увидеть их на скамье подсудимых.

– Скамьи подсудимых не будет. Мы возьмем эту шайку по особому ордеру.

– Я пойду с вами в Скотленд-Ярд?

– Нет.

– За это я не познакомлю его с Абрахам-Уиперли-Кости, – сказал Безил, когда полковник Плам ушел.

– Неужели мы правда поймали субчиков из «пятой колонны»? – спросила Сюзи.

– Не знаю, кто это «мы». Я поймал.

– Их расстреляют?

– Ну, не всех.

– Какой позор, – сказала Сюзи. – Остается только надеяться, что все они слегка того.

За удовольствием, с каким он расставлял ловушку, Безил не предусмотрел последствий своего шага. Два часа спустя, когда полковник Плам вернулся в отдел, события полностью вышли из-под контроля Безила.

– Они там, в Скотленд-Ярде, пляшут от радости, – сказал полковник Плам.

– Превозносят нас до небес. Все уже тщательно подготовлено. Нам выписан особый ордер на арест авторов, издателей и типографов, но, по-моему, типографов-то не стоит особенно ворошить. Завтра утром Силк будет арестован в министерстве информации. Одновременно будет окружена и занята фирма «Рэмпоул и Бентли», изъят весь тираж журнала и вся корреспонденция. Все сотрудники фирмы будут задержаны и назначено расследование. Что нам сейчас нужно – это описание Почечуя, Гекльбери и Абрахам-Уиперли-Кости. Этим вы и займетесь. А мне пора к министру внутренних дел.

Многое в этой речи не понравилось Безилу с самого начала, и еще больше – когда он пораскинул мозгами что и как.

Во-первых, выходило так, что вся честь и слава доставались полковнику Пламу, а ведь это он сам, Безил, – так ему казалось, – должен бы пойти к министру внутренних дел; он сам должен бы планировать в Скотленд-Ярде завтрашнюю облаву; его самого должны бы превозносить до небес, как выразился полковник Плам. Нет, не для того он замышлял измену старому другу. Полковник Плам явно зарвался.

Во-вторых, сознание того, что он стал на сторону закона, было Безилу в новинку и ничуть не приятно. В прошлом полицейские облавы всегда означали для него бегство через крышу или полуподвал, и ему делалось просто стыдно, когда о полицейской облаве говорили запросто и чуть ли не с теплотой.

В-третьих, не сильно веселила его мысль о том, что скажет Эмброуз. Если даже он будет лишен права открытого суда, то ведь все-таки должно же быть какое-то расследование, и ему представится возможность дать объяснения. Его, Безила, долю участия в редактировании «Памятника спартанцу» лучше бы прихоронить, как забавный анекдот, который можно рассказать в подходящей компании в подходящее время, но уж никак не делать предметом официального полузаконного разбирательства.