Не заслуживающий красоты - [19]

Ее взгляд выглядит сладко–укоризненным, поскольку она соединяет воедино образ героя и его самого.

– Очень тонко.

– Эй, это был сложный выбор между этим и «Красавицей и чудовищем».

– По крайней мере, в том, они в итоге остаются вместе.

– Потому, что он превратился назад в нормального мужика, – напоминает он. – Там не было счастливого конца для чудовища.

Ее выражение лица выглядит скептическим. Она подползает к нему, садится сверху расставляя ноги, и дерьмо, как он при этом должен сдерживаться? Его член упирается прямо туда. Несколько слоев ткани могут исчезнуть, и он просто скользнет внутрь нее. Она выхватывает диск из его пальцев и бросает куда–то в сторону стола.

– Что ты делаешь? – выдавливает он.

Она соскальзывает по его ногам на пол. Ее глаза поднимаются вверх, беспокойные и злые.

– Доказываю тебе, что ты ошибаешься.

Она продолжает делать это только своим языком и губами, вызывая у него хриплые признаки экстаза. Истинная форма удовольствия, чистое и мощное счастье, не совсем то, что он имел в виду, но так даже лучше. Он хочет этого все время, он всегда ее желает.

Под ее соблазнительными прикосновениями он дрожит с потребностью, с надеждой. Но он хочет получить ее до того, как все взорвется прямо перед ним.

Он мечтал об этом раньше, но просыпался в одиночестве. Он пытался сопротивляться, пытался получить удовлетворение только от того, что она в его руках, без намеков на будущее.

Как будто волна прилива накрывает его, утаскивая на самое дно, и глубже, до тех пор, пока он не перестает замечать берег. Здесь бескрайнее пространство только для его и ее единения, секса, любви и надежды, сливающиеся на горизонте. Он пропадает тогда, когда толкает бедра вверх, беспомощно покоряясь, и погружаясь в ее теплый, жаждущий рот. Подтягивая ее к себе на колени, он начинает лизать, сосать и дразнить ее грудь, пока она не опускает свои бедра на его. Он снова становится твердым, болезненная эрекция, всегда в готовности исполнить все ее желания. И дело не только в сексе, хотя отчасти это правда. Без нее ничего не имеет значения, ни красота, ни гладкая кожа.

Он вонзается в нее; это то, что ты делаешь со мной. Он увеличивает темп; чувствуй меня, возьми меня, никогда не отпускай. Ее рот приоткрывается в безмолвной мольбе, а ее глаза… О, мой, Бог, ее глаза. В них горит что–то более пронзительное, чем просто страсть, там – знание. Она знает, что делает с ним, с его телом, как низко он сможет упасть. Она знает, как безнадежно он вонзается в нее, отчаянно нуждаясь в большем, хотя знает, что этого никогда не будет достаточно.

– Не прячься от меня, – шепчет она.

Но он даже не понимает, что она имеет в виду. Он поднимает голову и смотрит на нее. Она может видеть худшие части его тела, на его уродливом лице она может увидеть отражение того, как он использует ее тело. Он показывает ей каждое грязное, недоброе желание и да поможет ей Бог, она никогда не говорила ему «нет».

Он понимает, что она что–то бормочет. Не бессмысленный секс–шепот, что–то другое.

– Позволь мне видеть, позволь мне видеть, – стонет она, и он вздрагивает от этих слов.

Он кривится и это должно выглядеть, словно ему больно. Слезы собираются в уголках его глаз. Гребаные слезы – как это случилось? Он не понимает почему, но они там, на грани, и у него нет возможности или желания поднять руку и смахнуть их. Она хочет увидеть? Он покажет ей, каким трусом на самом деле является, и после этого он не позволит ей уйти. Моя.

Слезинка выскальзывает из его глаза, падая на кожу, которая должна быть мертва. Но она не мертва, она полностью, до боли – жива. Она горит весь день и всю ночь так, будто взрыв никогда не останавливается. Влаги от одной слезы не достаточно, чтобы погасить этот огонь. Но она прижимает свое лицо к его, прямо в том же месте. Ее мягкая кожа всегда кажется для него бальзамом, но на месте ожогов она… проклятье, ощущается чудом.

Он смутно понимает, что перестает двигаться, но не она. Она размещает свои руки на его плечах и двигается на нем в сладком ритмичном темпе. Ее лицо прижато к его. Справа. Там, где он наиболее отвратителен, прямо там, где он наиболее уязвим. Он не понимает, почему она хочет смотреть на это, но это что–то в нем переворачивает. Это приводит его в отчаяние…

В отчаянии он хватает ее за плечи и отдергивает. Слишком сильно. Она морщится.

Дерьмо.

– Прости, – бормочет он.

– Нет, это то что… Покажи мне.

Он покачивает головой, отказываясь даже тогда, когда держит ее крепко и сделает это снова. Она задыхается от силы толчка, издавая хриплый звук, подстегивающий его на большее. Он входит в нее сильнее и быстрее, комната заполняется шлепками их кожи, ее стонами и криками. Он жесток и неумолим, но вместо того, чтобы остановить его, она сжимает вокруг него свои внутренние мышцы. Сжимает так крепко и откидывает голову назад. Прекрасная, такая прекрасная.

Он зажмуривается и покрывает горячими поцелуями ее шею, в то время пока его тело дрожит в освобождении. Он стонет, прижимаясь к ее коже, вдыхая ее запах, пока опускает ее тело вниз на свой член снова и снова. Его рука сжимает ее волосы для поддержки. Мягкая киска обхватывает его член, она осторожно покачивает бедрами, поощряя последние рывки его члена.