Не все то золото - [17]

Чтобы скоротать время моего выздоровления, мы играем в разные игры. Это необычно; когда он впервые предложил сыграть в карты, я был еще озлоблен и огорчен, и согласился только потому, что уже мысль о победе над ним доставляла яркое чувство удовлетворения. Но дни идут, мой гнев испаряется, и наши игры становятся не соревновательными, а скорее приятными, почти дружескими. Мы играем в шашки и карты, а временами и в шахматы, но я не силен в них, в отличие от Анейрина, и партии меня всегда выматывают.

Как-то ночью Анейрину удается уговорить меня на серию игр, и полдюжины партий спустя я теряю терпение и признаю своё поражение. Я устаю настолько, что, завалившись на бок, засыпаю там же, где сидел. Какое-то время я плаваю между сном и бодрствованием. Не знаю, сколько это длится – по моим ощущениям, несколько часов. Один раз я просыпаюсь, потому что перекатываюсь на шахматную доску, и мне в ребра врезается одна из пешек. В ответ на мое безмолвное возмущение Анейрин, тихо смеясь, расчищает постель и выуживает последнюю фигуру из-под меня. Убрав шахматы в сторону, Он снова садится рядом и смахивает волосы с моего лба.

— Засыпай, Кайнан, — шепчет он. — Теперь безопасно.

Конечно, он преувеличивает. Он имеет в виду острые шахматные фигурки, но его слова успокаивают меня и в этом случае. С Наем я чувствую себя в безопасности и снова погружаюсь в сон.

Я просыпаюсь чуть позже, когда матрас подо мной резко прогибается. Я сразу настораживаюсь, пульс громко стучит в ушах. С дикой мыслью о том, что сейчас же полечу на пол, я вцепляюсь в одеяла. Но это всего лишь Анейрин проскальзывает в постель, и под его весом матрас продавливается. Он хмурится и извиняется, заметив, что разбудил меня.

В третий раз я выскальзываю из сна от легких прикосновений к моим щекам. Просыпаясь, я понимаю, что скорее доволен, чем напуган, и открываю глаза.

Я думал, что ощущаю прикосновения пальцев Анейрина, но ошибся. Склонившись надо мной так, что его волосы падают на мое лицо, он ласково, едва ощутимо целует меня в щеку. Я коротко сдавленно выдыхаю. Анейрин тотчас же отодвигается и вспыхивает – наверное, от раскаяния, или досады, или смущения.

Я перекатываюсь на другой край постели, подальше от него.

— Я не могу, — судорожно взмаливаюсь я. — Най, я не могу этого сделать. Я не могу дать тебе то, чего ты хочешь.

Он неотрывно смотрит на меня, и румянец сходит с его лица.

— Кайнан, что я, по-твоему, делаю?

Я проглатываю и страх, и гордость.

— Ты хочешь, чтобы я забыл, что ты такое. Ты хочешь, чтобы я притворился, что ничего не изменилось, но я не могу. Я не могу этого забыть, Най.

— Я знаю, — шепчет он. Он проводит пальцами по моей щеке. — Мне не нравилось тебе лгать, mo charaid. Мне не нравилось притворяться тем, кем я не являюсь. Я не хочу к этому возвращаться. Будет лучше, если ты полюбишь меня таким, какой я есть – или не будешь любить вовсе.

— Всё не так просто, — вздыхаю я.

Он хочет либо всё, либо ничего, и не могу дать ему ни того, ни другого. Я всё еще люблю его, но не так, как ему бы хотелось. Я не могу дать ему всего, но и отречься от привязанности и притвориться, что ничего не чувствую, я тоже не в силах.

— Разве нет? — Он снова касается моего лица. Я вздрагиваю от этого прикосновения. Он вновь склоняется надо мной, и я пытаюсь ускользнуть, но мне некуда деться. Его губы, теплые и мягкие, скользят по моим. Я вскрикиваю, на самом деле не особо возражая. Я хочу то, что он предлагает мне, и желание одерживает верх над силой воли.

— Всё слишком сложно, Най.

Он проводит пальцами по моим волосам.

— Я просто хочу поддержать тебя. Воспользуйся тем, что тебе необходимо.

Я качаю головой.

— Нет, Най, пожалуйста. Я хочу...

Он останавливается и чуть отодвигается.

— Чего ты хочешь, Кайнан? — выдыхает он в мои губы.

— Слишком многого.

Огоньки скачут в его глазах, когда он сокращает расстояние между нами. На сей раз в его поцелуе нет нерешительности. Он проскальзывает в мой рот, затягивая в свой, и меня затопляет теплом. У меня не хватит сил противиться этому. Я обвиваю руки вокруг его шеи и теряюсь в поцелуе.

Я пожалею позже; я уверен в этом. Но сейчас, только в этот миг, мне нужно утешение, которое он готов дать. Я приму его, и после выдержу последствия.

Его прикосновения нежны. Когда я дрожу под ним, он притягивает меня к своей груди, думая, что я мерзну. Но это не так: я переполнен теплом его прикосновений. Я трепещу от сладости происходящего. Я вспоминаю, как он впервые так поцеловал меня, заставляя забыть об ужасах моих кошмаров. Я помню, как он целовал меня тогда – и целует сейчас – и забываю и о своем гневе, и о боли, и о страхе. Это Анейрин, человек, спасший меня от бандита и выходивший после, державший меня в своих объятьях, позволяя выплакаться на его плече, собравший меня из кусочков, на которые я был разорван ночными кошмарами. Я помню только, что это Най, человек, которого я люблю.

Он внезапно отталкивается и, содрогаясь, смотрит на меня.

— Прости, — хрипло шепчет он. — Кайнан, прости. Я не должен был... — Он отворачивается.

— Нет, — говорю я. — Не смей. — Но на этот раз я не прошу его остановиться. Я сжимаю руки в кулаки в его волосах и притягиваю его губы к своим. — Не оставляй меня одного, Най, пожалуйста.