(Не) Всё могут короли - [16]

— Хорошо, я расскажу, — я вздохнул, понимая, что это неизбежно, — только поставьте носилки на стол, так меня будет лучше видно и слышно.

Всё было выполнено мгновенно и с высоты стола я разглядел устремлённые ко мне взволнованные, любопытные, жалостливые и удивлённые лица горожан. Прочистив горло, я стал рассказывать, конечно же выставляя себя в более выигрышном свете, а своих врагов, занимающихся кровосмесительством и бесконечным стяжательством золота, как тех, с кем нужно бороться всем доблестным христианам. Градус напряжения накалялся, в рядах простых горожан стали слышаться гневные крики, когда я стал описывать пытки, которые ко мне применяли, а также то, что я молился и просил господа помочь мне всё это время.

На глазах матерей, прижимавших к себе детей, виднелись слёзы, даже мужчины крестились и сжимали кулаки, слушая подробности, о которых я живописал с такой страстью и экспрессией, перемежая всё цитатами из Евангелие, что когда я закончил рассказ тем, что подняв знамя церкви над городом грехов и провозгласив очищение Венеции, то все без исключения окружавшие нас люди упали на колени, вознося хвалу господу, за свершившуюся справедливость.

— Вот в общем-то и вся история, добрые люди Барселоны, — улыбнулся я им, — за это, несмотря на мой юный возраст, я и удостоился такого высокого признания у Святого престола, вручившего мне сан архиепископа Венецианского.

— Святой! Вы просто святой, ваше высокопреосвященство, — Марсель прижимал к груди маленькую дочь и плакал, как и все остальные.

— Прошу вас, добрые христиане, уже поздно, вам пора расходиться, — попросил я их, и моя просьба тут же была выполнена, люди кланялись, я их благословлял, и все громко обсуждая услышанное, стали расходиться.

— «Фух, — я залил в сухое горло полный стакан воды, — это было непросто».

Я повернулся к своим морякам, чтобы они сняли меня со стола, увидев там знакомый фанатичный блеск, такой же, как тогда, когда я проповедовал в Индии. Матросы и Марко крестились, утирая слёзы на глазах, хотя в отличие от местных были свидетелями случившегося, даже были на суде, когда меня признали невиновным. Странно, что они именно сейчас так разволновались.

— Сеньор Витале, — Марко схватился за голову, — ваши слова, снова, как тогда в Индии, когда мы не понимали их смысла, просто жалят наши сердца правдой. Я не знаю местного языка, только понял, что вы рассказывали, как вас пытали и подумал, как я мог позволить так над вами издеваться? Как мы все, ваши преданные люди, не могли подняться и не освободить вас тогда? Позор нам всем.

— «Эм, — я едва не выпучил глаза от подобного заявления, — чего?».

— Марко, и вы моя верная команда, — я стараясь сдержать удивление, обратился к ним, — мы столько прошли вместе и столько испытали, что я никогда и ни в чём вас не упрекну. Тогда нельзя было позволить очернить имя моего рода, а позже, вы сами видели, правда всё равно вышла на свет. Её не скрыть, не спрятать.

Они повалились на колени, умоляя простить их, а оставшиеся люди в таверне, хоть и не понимая венето, тем не менее тоже попадали на пол следом, протягивая ко мне руки.

— «Надо прекращать этот шабаш, а то неизвестно до чего моя болтовня доведёт, — отчётливо понял я».

— Я прощаю вас, и вас добрые люди, — я перекрестил всех, мгновенно переходя с одного языка на другой, — а теперь позвольте мне отдохнуть. Я слишком устал.

Это было выполнено моментально, и вдогонку мне нанесли столько еды, что пришлось большую часть вернуть, чтобы она за ночь не испортилась. Наконец-то я смог спокойно в одиночестве поесть и попить, а поскольку на улице вечерело, то и смысла куда-то выходить уже не было, можно было пораньше лечь спать, чтобы с утра заняться делами.

Глава 7

Утром, едва меня спустили в зал, я снова заподозрил неладное. Хоть людей в целом внутри таверны было мало, но за дверьми вооружённые чем попало, дежурили с десяток горожан.

— Что происходит любезный Марсель? — поинтересовался я у хозяина, который самолично расставлял на столе тарелки и приносил мне еду.

— Жители Барселоны решили охранять вас на всякий случай, пока вы будете у нас, — гордо сообщил мне он, — мы разделились на отряды и каждый будет возле вас небольшое время. Вы ведь не против, ваше высокопреосвященство?

Я открыл рот и сразу закрыл его, улыбнувшись.

— Конечно же нет добрый Марсель, как я могу отказаться от подобной чести.

Вскрикнув от радости он бросился наружу и с улицы раздались громкие крики здравницы мне, а вот у меня самого наоборот, появилось страстное желание побыстрее отсюда смотаться.

Когда я позавтракал, двери таверны открылись и внутрь вошли три мужчины лет сорока, которых сопровождал гордый хозяин таверны. Он показал им на меня рукой.

— Добрый день, сеньор, — осторожно обратился ко мне один из них, — мы услышали, что здесь остановился ребёнок, выдающий себя за целого архиепископа.

Его слова и настрой, мне сразу не понравились, поэтому я ответил максимально жёстко.

— Вы называете меня лжецом сеньор?

Он немного стушевался, но переглянувшись со своими спутниками, продолжил.

— Мы главы домов, которым король вверил присматривать за городом, должны удостовериться, что вы не самозванец. Город с утра стоит на ушах, все только и пересказывают вашу историю, которая конечно невероятна и поучительна, но полна тёмных моментов, похожих на ересь.